Параллельно с этим шли занятия с Сансеноем, которые были близки к владению оружием, но куда с большим охватом. Если Сеной натаскивал подрастающее поколение Хранителей просто постоять за себя, то Сансеной учил их правильно организовывать армии. Он обучал их в первую очередь думать. Для занятий он часто использовал некую игру с большим полем и рядами фигур, у каждой из которых было своё назначение, свои ходы и название. В этой игре они обдумывали стратегию, с помощью которой можно и нужно побеждать. Обсуждались все виды сражений, обороны, тактических вылазок, манёвров и, естественно, подлых приёмов.
Позднее, когда молодое поколение освоило на должном уровне уроки Сеноя и Сансеноя, в дело обучения вступил Семангелоф. Он учил ангелов тому, что нельзя пощупать или увидеть. Он называл это по-разному, но наиболее часто он использовал понятие «внутренний огонь». И это стало гораздо сложнее, нежели правильно держать меч или малыми силами вырвать победу в битве. Главное, что нужно было познать — это себя. Собственные силы, которые есть в каждом ангеле, но дремлют. А Хранители могут и должны на них опираться в своём служении этому миру.
Хранитель чувствует не только биение собственного сердца — он чувствует каждое сердце в мире. Он слышит каждое слово. Он видит всё. Он знает о каждой мысли, что отпускает его собеседник в разговоре. Его невозможно обмануть. Ибо он не просто ангел, коих сотни сотен вокруг — он Хранитель.
Конечно же, и сами ученики добавляли забот учителям. Как и положено Хранителям — они были разными как внешне, так и по характеру. И каждый из наставников отыскивал в троице ученика, который будет лучшим в одной из трёх дисциплин. Чтобы подготовить следующих за ними. Хотя два века слишком мало, чтобы уверенно сказать, кто куда наиболее годен, но так или иначе — подрастающее поколение показывало себя с достаточно прогрессивной стороны. В своё время молодые Семангелоф и его братья не могли похвастать подобным ростом. Возможно, поэтому они старались осаживать молодых и ретивых ангелов.
То, что увидели Хранители в будущих учениках, полностью совпало с тем, что выросло из них. Златовласый Гавриил был самым спокойным из юнцов. Он отличался тихим нравом и постигал то, что было отведено, с должным рвением и сосредоточенностью. Задавал верные вопросы и давал мудрые ответы. У него в равной степени хорошо получалось управляться с мечом и прочим оружием и выстраивать стратегию на поле брани на уроках Сансеноя.
Михаил был порывист и порой всем недоволен. Однако он постигал науки старательно и лишь в редкие моменты отдыха позволял себе вольности. Часто у него и Люцифера случались конфликты, и нельзя сказать, что они решались. Долгие нотации Хранителей не внушали им необходимой веры в то, что в братстве Хранителей непозволительна ненависть друг к другу. К сожалению, тихая злоба между старшим и младшим всегда присутствовала. Это огорчало наставников и всякий раз возвращало их к тому, что давно увидел в душах ангелов Семангелоф. Но надежда, что война разразится не между братьями, оставалась.
Люцифер был спокойным бунтарём. Не говоря ни слова, он мог дать понять, что не согласен с чем-то и ни под каким предлогом не будет исполнять то, в чём ему не было видно смысла. О, да. Смысл он искал во всём, порой ставя даже мудрых наставников в тупик. А постоянные нападки враждебно настроенного младшего брата вызывали у него ответную агрессию, что подчас выливалось в потасовки. Средний, или как его порой называли наставники — золотая середина, Гавриил завсегда оставался в стороне от этих распрей, предпочитая в нужный момент ударить каждому по больному месту и разом поставить на место обоих.
И так шло обучение. Порой наставники покидали свой чертог и улетали туда, где назревали нелицеприятные события, чтобы либо пресечь на корню, либо остановить в нужный момент, пока ещё всё не обрело слишком пагубный оборот. Возвращаясь, наставники порой отмалчивались, не отвечая на вопросы юных наследников. Особенно долго они хранили молчание, когда первое, что они делали по возвращении — оттирали мечи от крови. Это значило, что мирно решить вопрос не удалось. Со временем они приходили в себя, и уроки возобновлялись. Хотя на третьем веку это больше походило на самообразование — всё необходимое учителя уже преподали.
Уроки Семангелофа по-прежнему занимали больше всего времени, ибо познание самого себя оказалось самым сложным. Люцифер был здесь на высоте, на несколько уверенных шагов впереди братьев. Наставник предполагал, что именно старший и заменит его на данном поприще. Наибольшие успехи в стратегии были за Михаилом, а владел оружием лучше всех Гавриил.
Пошёл пятый век, и молодые ангелы-Хранители начали косо смотреть на учителей, в одиночку улетавших вершить судьбы мира. И настал тот день, когда к собирающимся улетать наставникам подошёл Михаил и спросил:
— Когда мы сможем летать с вами?
— Ваше время ещё не пришло. — Высказал Сеной, и тут же они втроём взлетели с площадки, ни слова больше не проронив.
Подошедший Люцифер на время прикрыл глаза, веки подрагивали, он начал говорить не совсем своим голосом на разные лады, проговаривая мысли улетавших наставников:
— … не в этот раз. Это дело не для них.
— Почему?
— Я переживаю, что они не смогут её осилить, да ещё и с партисипатом внутри. К тому же с ней ещё тысячи демонов.
— Признаться, Я не уверен, что наших сил хватит. Они бы помогли.
— Нет! Нужно спешить.
Люцифер открыл глаза. Михаил смотрел на него с нетерпением и немым вопросом на лице. Старший брат покачал головой.
— Не понял, о ком они. Что за «она»?
— Да ещё и подселенец. И армия демонов. Партисипаты решили восстать? — Сам с собой общался рядом Гавриил. — Ждём их возвращения. Они правы — мы ещё не готовы.
— То есть? — Повысил голос Михаил.
— Только Люцифер может читать мысли на расстоянии большем, чем расстояние вытянутой руки. Только он может слышать разговоры далеко живущих отсюда ангелов, берсерков или демонов.
— Нам это не нужно в бою!
— Ошибаешься. Это невероятно полезное умение в бою. И тебе это должно быть известно лучше нас — ты же стратег.
Михаил замолчал. Средний брат был прав.
Хранители вернулись спустя неделю. Сеной и Семангелоф держали большой отрез ткани в руках, на котором несли в замок Сансеноя. Люцифер встречал их — он почувствовал приближение несколько часов назад, то был ещё вечер. Не говоря ни слова младшим братьям, он вышел площадку и ожидал. Завидев их, он помчался на помощь — ангелы летели без единой мысли, и понять, что случилось непоправимое, было не в его силах, которые всё равно ещё уступали мироощущению наставников.
Сменив Сеноя, он взял один из углов ткани и далеко не сразу посмотрел на недвижимого Сансеноя. Тот был весь в крови и с трудом дышал. Когда Люцифер понял, что учитель едва не мёртв, он смолчал, прикусив губу, но в голове его разразился самый настоящий истеричный вопль ребёнка, теряющего одного из родителей.
Пару минут спустя на площадке послышались звуки взлетающих крыл. Немой крик брата был услышан. Семангелоф облегчённо передал ткань в руки учеников и мерно скользил по воздуху по направлению к замку. На лицах Гавриила и Михаила играли самые разные эмоции. Лица их метались со старшего брата на учителей, которые планировали чуть впереди них. Но никто ничего не говорил. Ни один из учителей ни о чём не думал…
Такого не случалось давно, если вообще когда-либо случалось. Ангел-Хранитель при смерти! Двое других ранены и едва успели уйти оттуда.
Не прошло и нескольких мгновений после того, как молодые ангелы положили полотнище с еле живым Сансеноем на смотровую площадку замка, как тот сделал последний вздох, и крылья его зачадили удушливым дымом, а после вспыхнули. Огонь перебросился на тело и полотно. Ангелы отпрянули от разразившегося огня, хотя тот всё равно успел опалить брови и пряди волос стоявшего рядом Люцифера.