Я вспомнил, что улицы в Нью-Йорке опознаются по одной и той же схеме. На том же Манхэттене авеню тянутся вдоль острова с юго-запада на северо-восток, а перпендикулярно им располагаются стриты.
– «Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой…» – невольно пропел я строчку из шлягера Вилли Токарева.
Действительно, уже в это время Манхэттен был заставлен небоскрёбами, поражавшими воображение своей внушительностью. Нет ещё такого обилия стекла, придававшего высоткам будущего какую-то лёгкость, и оттого нынешние высотки казались каменными исполинами, столпившимися в деловом центре Нью-Йорка. С непривычки они давили, я уже и забыл, что значит бродить среди таких железобетонных колоссов.
И не пора ли мне уже поменять имидж? А то в своём потрёпанном прикиде я выгляжу каким-то бомжем. Но, как я вскоре выяснил, цены здесь кусались: за приличный костюм, сорочку, шляпу и ботинки пришлось бы выложить около пятидесяти долларов. Оно и понятно, райончик не из простых, беднота тут не ходит.
В животе заурчало. Зря я не позавтракал на судне, а сейчас вон кишка кишку жуёт. Может, перекусить? Тем более разного рода кафешек по пути попадалось предостаточно. Вон симпатично как смотрится пиццерия под названием «Маленькая Италия», расположившись на первом этаже монументального шестиэтажного здания, рядом с адвокатской конторой «Маккормик и сыновья». Три окна, через которые можно разглядеть часть заведения, например сидевшую за столиком у одного из окон парочку. Приветливо звякнул колокольчик над дверью, впуская меня в царство ароматов, от которых я тут же сглотнул слюну.
– Здравствуйте, мистер!
За прилавком расплывалась в широкой улыбке, демонстрируя крепкие белые зубы, девица лет двадцати пяти. Несколько упитана, но это придавало ей дополнительный шарм, особенно выдающаяся грудь, примерно пятого размера, выглядывающая из декольте. Ярко-красный передник с маленьким изображением флага Италии и живая роза в волосах дополняли этот праздник оптимизма и жизнелюбия.
– Здравствуйте, мисс… Или миссис?
– Пока ещё мисс, – хохотнула толстушка. – Но обычно меня называют просто синьорина Филумена. Я вижу, вы у нас впервые?
– Да, я вообще первый день в Нью-Йорке, мне нужно добраться на Уорбертон-авеню. Пока шёл от порта, немного проголодался.
– О, уж голодным я вас точно не оставлю.
В итоге через пятнадцать минут на моём столике стояло блюдо с огромным куском пиццы и чуть ли не поллитровый стакан одуряюще пахнувшего кофе со сливками. Да-а, мне и в будущем, наверное, не доводилось пробовать столь обалденной пиццы с сыром, грибами, ветчиной, помидорами, зеленью и ещё чего-то на тонком, тающем во рту тесте. А большой стакан изумительного кофе со сливками дополнял этот радующий глаз натюрморт. И за всё про всё – 75 центов!
Пока я ел, весело щебетавшая за стойкой Филумена поведала мне, что пиццерия принадлежит её отцу Энцо Трапаттоне, а открыл заведение ещё его отец – Джованни Трапаттоне, которого не стало два года назад. Что сестра отца, ее тётя Кармина, удачно вышла замуж за владельца виноградных плантаций и уехала жить к нему в Ломбардию, нарожав уже троих детишек. Что цены у них вполне приемлемые, а качество пиццы высочайшего уровня, так что даже местные дельцы не брезгуют заходить сюда на ланч, а вечером в пиццерии так и вообще не протолкнуться.
– Спасибо, было очень вкусно, – обворожительно улыбнулся я этой разговорчивой милашке, оставляя на столике долларовую бумажку. – Сдачи не нужно. Кстати, где тут можно недорого, но прилично приодеться?
Через минуту я стал обладателем весьма полезной информации. Оказалось, буквально в квартале отсюда во дворах есть магазинчик, где я смогу приобрести всё, что мне нужно, за весьма приемлемую цену. В итоге минут сорок спустя я выходил из магазина с неприметной вывеской вполне прилично одетый в костюм-тройку с неброским галстуком, в новенькие лакированные ботинки и в модную по нынешним временам шляпу. Таким образом, мой бюджет стал составлять чуть более пятидесяти долларов.
На относительно тихой и спокойной Уорбертон-авеню я оказался почти в три пополудни, если судить по башенным часам на одном из зданий. Мне нужно было найти антикварную лавку Абрахама Лейбовица, и я не без труда, но всё-таки отыскал это заведение, находившееся на первом этаже шестиэтажного здания постройки явно не новее середины XIX века. Из-за витрины на меня смотрели пара бронзовых настольных часов – одни с херувимами, а вторые с фигуркой какой-то одалиски, – старинный светильник, не менее старинная гравюра с изображением морского боя, полуметровая модель парусника и разная мелочь, на которой я не стал фокусировать внимание.