К 1786 г., когда на остров прибыл Лаперуз, население успело вырасти до 2 тыс. человек и все островитяне жили в полном довольстве. Видимо, незадолго до прибытия Кука в общественной жизни острова произошли какие-то серьезные изменения, причем большинство женщин и детей вынуждены были оставаться в укрытии, что и сказалось на оценке численности населения Куком. Лаперуз провел на острове всего 10 часов, но за это время один из членов его экипажа сделал несколько рисунков — это лучшие зарисовки о-ва Пасхи. Тогда же были описаны статуи, аху и три типа домов (один из лодкообразных домов имел в длину 108 м). С 1786 г. и вплоть до 60-х годов XIX в. сколь-нибудь существенных сообщений или заметок об острове не было сделано. В 1864 г. миссионер Э. Эйро впервые выступил с сообщением о таинственных письменах (ронго-ронго), вырезанных на деревянных дощечках, которые островитяне хранили в своих домах. В это время уже никому на острове смысл ронго-ронго не был известен; ниже мы вернемся к этой загадке о-ва Пасхи. В 1866 г. появилось первое сообщение о необычном обряде, связанном с культом «чсловека-птицы». Каждая племенная группа выделяла по одному слуге, они переправлялись на островок Моту-Нуи, расположенный в 1,5 км от юго-западной оконечности о-ва Пасхи. Там слуги дожидались появления перелетных темных крачек, откладывавших яйца на этом островке. Слуга, которому удавалось первым найти яйцо, подавал сигнал наблюдателям на большом острове, и тогда его господин переселялся на несколько месяцев в священное уединенное место — видимо, он выступал при этом как воплощение великого бога Макемаке. Подобный ритуал повторялся ежегодно до 1867 г.[137].
Зарисовка, сделанная Д. де Ванси на о-ве Пасхи в 1786 г.
Только в 80-е годы прошлого века стали известны некоторые предания, повествующие о происхождении рапануйцев. Вождем первопоселенцев, согласно одной версии, записанной У. Томсоном [1368, с. 526], считался Хоту Матуа, прибывший сюда 57 поколений назад с какой-то далекой выжженной земли. По другой легенде, он прибыл с запада намного позже [978]; признать приоритет какой-либо из версий пока трудно. Мне кажется, что все известные предания о Хоту Матуа одинаково ненадежны, так же как предания о другом предке рапануйцев, Туу-ко-иху, или предания о «длинноухих» и «короткоухих» [425]. Возможно, в основе преданий лежат какие-то исторические факты, но о них пока ничего не известно. У Дж. Макмиллана Брауна, попытавшегося обобщить все известные рапануйские предания, получилась красивая этнографическая небылица [159]; Т. Хейердалу предания послужили ценным материалом при написании его научно-популярной книги «Аку-Аку». Ничем не подкрепленные предания еще больше запутывают и без того сложную историческую картину[138]. Прояснить ее может только археология, и ниже я буду говорить именно об археологических данных, не касаясь легенд.
Структура общества, увиденного на о-ве Пасхи первыми европейцами, была проще таитянской; Г. Форстер даже счел рапа-нуйское общество чисто эгалитарным. На самом деле жизнь общества того времени определялась отношениями небольших независимых друг от друга племен, постоянно враждовавших прежде всего из-за скудных природных ресурсов. Ситуация вполне типичная для экологически бедного полинезийского острова; точно так же обстояло дело на Маркизских островах и на о-ве Мангаиа. Политическая власть принадлежала воинам, составлявшим к XVIII в. весьма неустойчивую социальную группу. Традиционные верховные вожди — арики, представленные семейством Миру, ко времени прибытия первых европейцев сохранили лишь формальную власть, сводившуюся к тому, что им воздавали почести на церемониях и празднествах. По мнению И. Голдмена, рапануйское общество было открытым [535]; первоначальные рэмэджи, объединенные общими правами на землю, со временем распались и утратили единство расселения. Причиной тому были частые междоусобицы и перемена власти. Если вспомнить о рапануйском культе священного «человека-птицы», социальная ситуация может показаться весьма сложной, однако тангата-ману, или «люди-птицы», принадлежали скорее всего к правящей военной верхушке и, таким образом, легко вписывались в дуальное разделение знати на вождей (арики) и военачальников.
137
П. Беллвуд неверно интерпретирует социальные взаимоотпошения, сложившиеся на острове. На самом деле речь идет не о «слугах» и «господах», а о простых воинах и вождях родо-племенных подразделений.
138
Предания о-ва Пасхи уже давно изучаются советским фольклористом II. К. Федоровой, которая считает, что в некоторых из них, несомненно, нашла отражение живая реальность. В частности, в «длинноухих» она видит прибывших на о-в Пасхи ареоев.