Гипотетическое генеалогическое древо австронезийской семьи языков
Язык, который мы называем праавстронезийским, независимо от того, был это действительно один язык или несколько родственных, существовал 5–7 тыс. лет назад; такую датировку дает глоттохронология. Областью распространения праязыка была обширная территория, включавшая Тайвань, Филиппины, Восточную Индонезию, Новую Гвинею, архипелаг Бисмарка и Соломоновы острова. Локализовать праавстронезийский язык на территории материковой Юго-Восточной Азии скорее всего не удастся, поскольку на юге Китая, по-видимому, австронезийских языков нет, а языки Малаккского полуострова и юга Вьетнама— островного происхождения. Из большого числа островов, которые могли бы считаться прародиной австронезийцев, разные ученые выбирают разные географические точки. Наиболее противоречивым представляется нам взгляд И. Дайена, который, основываясь на лексико-статистических данных, высказывает предположение, что прародина австронезийцев находилась в Западной Меланезии [381; 382]. Эта точка зрения будет рассмотрена ниже; я ее не разделяю. В целом данные сравнительно-исторического языкознания позволяют говорить о том, что прародина австронезийцев находилась к западу от Меланезии [567, с. 366; 1477, с. 30–31]. Существуют несомненные свидетельства антропологического характера, которыми нельзя пренебрегать: большинство носителей австронезийских языков — монголоидного происхождения, что противоречит идее И. Дайена о меланезийской прародине, поскольку меланезийцы относятся к австралоидному типу. Конечно, проблема еще далека от разрешения, но есть немало оснований считать австронезийской прародиной Тайвань, о чем речь пойдет ниже. Как бы то ни было, местонахождение прародины не влияет на решение вопроса о последующих миграциях; основной поток носителей австронезийских языков, двинувшихся вглубь Индонезии и в Океанию, мог хлынуть из районов, расположенных к югу от Тайваня, и прежде всего с Филиппин и из Восточной Индонезии.
При изучении древней истории огромную роль играет реконструкция праавстронезийской лексики. Несомненно, носители австронезийских языков жили в области тропиков. Э. Поли и р. Грин считают, что их образ жизни характеризовался следующими чертами. Экономика носила смешанный характер, основываясь как на земледелии, так и на рыболовстве. Охота и культивирование плодовых деревьев играли вспомогательную роль. Древние австронезийцы выращивали таро, ямс, бананы, сахарный тростник, хлебное дерево, кокосовые пальмы, ароиды Cyrtosperma и Alocasia, саговые пальмы, возможно, рис; держали свиней, а может быть, также собак и кур, делали глиняную посуду. Эти люди собирали моллюсков и раковины, знали различные способы рыбной ловли: пользовались сетями, вершами, крючками, ядом Derris, а в море выходили на лодках с балансиром. Орудия они изготовляли из камня, дерева и раковин [1077, с. 36]. Предполагать, что праавстронезийцы знали металлы, вряд ли правомерно: термины, связанные с обработкой железа, распространены далеко не везде.
Значение такой реконструкции образа жизни людей, населявших какую-то область островной Юго-Восточной Азии примерно 5 тыс лет назад, несомненно. И все же остается вопрос: если на праавстронезийском языке говорили где-то в пределах островной Юго-Восточной Азии, то кто были предки — носители этого языка? Пусть реконструировать состояния, предшествующие праавстронезийскому, невозможно, но существовал же когда-то язык, который можно назвать ранним праавстронезийским[55]. Очевидно, есть только две логические возможности: этот «предавстронезийский» либо был, либо не был автохтонным языком островной Юго-Восточной Азии. Не исключено, что носители этого языка пришли на острова Юго-Восточной Азии с юга Китая или из Японии.
Гипотеза о расселении с юга Китая вытекает из исследований П. Бенедикта, высказавшего в 1942 г. предположение, что индонезийские языки находятся в отдаленном родстве с тайскими и с языками мелких этнических групп на юге Китая и на севере Вьетнама; эти языки П. Бенедикт назвал кадайскими [101]. По его мнению, тайские, кадайские и австронезийские языки могут быть объединены в австро-тайскую семью [102; 103]. Большинство лингвистов не разделяют эту точку зрения. Одной из самых серьезных проблем здесь является то, что современные тайские и кадайские языки — односложные и тоновые, тогда как австронезийские — многосложные и тонов не имеют. До сих пор существование австро-тайской семьи не получило доказательств, но все же, если II. Бенедикт прав, можно предполагать, что общие языки-предки названных современных языков существовали более 5 тыс. лет назад[56].
55
П. Беллвуд различает преязыковое (pre-Austronesian, pre-Polynesian и т. д.) и праязыковое (proto-Austronesian и т. д.) состояния. Поскольку в русской традиции наиболее принят термин «праязык» (хотя одновременно существует менее распространенный термин «протоязык»), мы передаем термины первого типа как «раннее праязыковое состояние», «ранний праязык», а термины второго типа — как собственно «праязык».
56
В принципе структурные различия между языками не могут служить препятствием для установления соответствии. Исследования П. Бенедикта, С. Е. Яхонтова, И. И. Иейроса показали, что обычно односложное тайское слово соответствует второму слогу австронезийского слова. Имеющийся материал, вообще говоря, скуден и несистематизирован, поэтому трудно сказать, случайны наблюдаемые совпадения или они обусловлены ранними контактами носителей праавстронезийского и пратайского языков. Оценка временной глубины, приведенная П. Беллвудом, согласуется с временной оценкой праавстронезийского состояния, однако ничего не дает для истории австро-тайских контактов.