Семаи (сенои) внутренних областей Малаккского полуострова и ныне ухаживают за гигантским диким ямсом, клубни которого порой достигают двух метров в длину. Семаи собирают клубни и семена, причем некоторые семена, уроненные возле стоянки, прорастают [342, с. 47; 287]. Возвращаясь на старое место (семаи периодически меняют места стоянок), они часто находят заросли ямса. Хотя теперь эти люди занимаются разведением риса и проса, место ямса в их хозяйстве; возможно, отражает какую-то сторону их охотничье-собирательского прошлого. Охотники и собиратели андаманцы тоже собирают дикий ямс, у них даже существуют специальные ритуалы, призванные обеспечить его защиту в период роста. Теоретическое значение этого более двадцати лет назад подчеркнул ботаник А. Беркилл [185, с. 12]. Дикий ямс широко используется на севере Австралии, а в пустынях на западе континента обнаружены терочники, возраст которых — до 10 тыс. лет [564, с. 171]. В принципе такие находки могут указывать на раннее земледелие, хотя тот факт, что у этих народов оно так и не возникло, сводит на нет любую аналогию.
Наиболее широкое распространение в Юго-Восточной Азии и в Океании получило подсечно-огневое земледелие [484; 47; 1436; 278; 510; 1329; 144; 612], которое исследователи долго рассматривали как первичную универсальную систему, предшествовавшую развитию заливного рисоводства. Этот взгляд в целом правилен: он учитывает, что в простейшей форме подсечно-огневое земледелие может практиковаться только в пределах естественной поросли [645; 646]. Тропические леса образуют самовоспроизводящуюся закрытую систему: питательные вещества здесь не теряются в больших количествах, так как леса сами по себе задерживают выщелачивание и эрозию. Растения получают питание из почвы, развиваются и умирают, возвращая в почву то, что получили из нее. Поскольку влага в этом цикле отчасти теряется, деревья с длинными корнями могут добывать питание из более глубоких слоев, способствуя сохранению всеобщего равновесия.
Земледелец прежде всего расчищает определенный участок и сжигает на нем растительность, ибо многим культурным растениям требуется свет и они не могут выжить под пологом густого леса. Процесс горения высвобождает азот и серу, улетучивающиеся с дымом, а другие питательные вещества, особенно кальцин, остаются на поверхности в виде золы. При простейших методах земледелия растения просто втыкают в золу и верхний слой почвы. При этом землю даже не вскапывают.
Вторжение человека, конечно, нарушает естественный цикл, так как часть питательных веществ из почвы уходит с дымом, часть вымывается дождями, часть поглощается людьми. Через несколько лет урожаи падают, и участок забрасывается для восстановления естественного цикла. Этот процесс занимает много лет. Со временем может восстановиться лес, но при частой расчистке участка он зарастает травой, и земля становится бесплодной. Дж. Фримен, изучавший подсечно-огневое земледелие у ибанов Восточной Малайзии, показал опасность истощения почвы. Ибаны используют землю в основном для монокультурного разведения риса, причем залежи здесь достигают 15 лет [484]. Но ибаны, быстро растущее воинственное племя, часто дают земле слишком мало отдыха, в результате чего появляются пустоши и ощущается нехватка пищи. Обширные пустоши в Восточном Нагорье Папуа-Новой Гвинеи возникли, возможно, в результате такого же истощения почвы вследствие длительного использования, а может быть, и поджогов во время войн [50, с. 45–00; 153, с. 33].
При небольшой плотности населения и длительных периодах залежи система подсечно-огневого земледелия может и не нарушать естественного цикла. Как отметил К. Герц, «с экологической точки зрения наиболее характерная положительная особенность подсечно-огневого земледелия (заметно контрастирующая с заливным рисоводством) состоит в том, что оно вливается в первоначальную естественную экологическую систему и, если она подлинно адаптивна, не нарушает ее общую структуру, т. е. не создает и не поддерживает какую-то организованную по-новому систему, обладающую новой динамикой» [510, с. 16].
При подсечно-огневом земледелии, писал К. Герц, растения, получая питательные вещества из золы, мало зависят от плодородия почв. Зато определенную роль играет топография, так как сложившиеся почвы тропических равнин физически стабильны, а выщелачивание их минерального содержания вызывает образование глины. Молодые почвы склонов больше подходят для подсечно-огневого земледелия, ибо их постоянное, хотя и медленное, сползание вниз ведет к регулярной замене минерального состава верхнего слоя почвы [1436, с. 79–80, 86; 1474]. Поэтому цикл землепользования на склонах короче, чем на равнине. В речных долинах возникает еще проблема дренажа. Видимо, до того как человек начал контролировать разливы рек, что было связано с заливным рисоводством, многие долины крупных рек Юго-Восточной Азии были заселены очень редко [1329, с. 27].