Прежде чем перейти к рассмотрению развития материковой и островной Юго-Восточной Азии в период раннего голоцена, необходимо остановиться на двух важных событиях, датируемых совершенно определенно верхним плейстоценом, — на заселении Австралии и Новой Гвинеи.
Доистория Австралии не является непосредственно темой данной книги, однако некоторые ее аспекты требуют рассмотрения, так как в эпоху позднего плейстоцена Австралия и Новая Гвинея неоднократно составляли единый материк, пока приблизительно 6500–8000 лет назад не сформировался окончательно мелководный Торресов пролив. В Австралии обнаружено наиболее раннее из датированных свидетельств пересечения человеком линии Уоллеса. Неизвестно и, возможно, никогда не будет известно, как люди попали на новый континент, но в периоды понижения уровня моря маршруты могли проходить через Сулавеси и Серам на Новую Гвинею или вдоль цепи о-вов Нусатенггара на Тимор и в Австралию. Наиболее ранний датированный археологический памятник Австралии — кремированные останки с оз. Мунго в Новом Южном Уэльсе, возможно насчитывающие 32 тыс. лет; древнейшие каменные орудия из Мунго могут иметь древность 40 тыс. лет. Теперь в Австралии известно несколько памятников древностью более чем 20 тыс. лет [1009; 779; 39]. Эти памятники представляют индустрию, содержащую в основном односторонне или двусторонне оббитые гальки, сильно выпуклые, ретушированные нуклеусы с гранями, образующими угол приблизительно в 90° (нуклеусы в форме лошадиного копыта), возможно служившие тяжелыми скреблами, разнообразные, часто ретушированные отщепы, определяемые в общем как скребла. Р. Джонс называет эту индустрию, преобладавшую в Австралии до III тысячелетия до н. э., а в Тасмании — до контакта с европейцами, «австралийской традицией нуклеусов и скребел» [146]. Место зарождения этой культуры в Юго-Восточной Азии еще не установлено и, возможно, никогда не будет установлено, ибо несколько миграционных групп могли происходить из различных регионов. Как было показано выше, нуклеусы в форма лошадиного копыта были обнаружены в долине Кагайян на Лусоне, в пещере Табон, а также в Восточной Индонезии среди разрозненных находок, сделанных на поверхности. Каменные орудия, имеющие сходство с австралийскими, были обнаружены недавно в южной части Сулавеси; их возраст — конец плейстоцена, так что ныне вопрос о происхождении австралийской культуры не решен [532]. Интересно, что между Индонезией и Северной Австралией имеется сходство в использовании населением съедобных растений [551].
Обращает на себя внимание одна аномалия — маленькие топоры со шлифованными лезвиями древностью примерно в 22 тыс. лет, найденные под тремя скальными выступами около Оэнпелли на территории Арнемленда [1443]. Эти топоры делались или из необбитых галек, или из двусторонне оббитых булыжников, у некоторых есть «талия», или неглубокие желобки, выдолбленные вокруг торца, возможно, для того, чтобы легче было приделать ручку. Эти топоры со шлифованными лезвиями по крайней мере на 7 тыс. лет древнее сопоставимых с ними орудий из Ниа или Нагорий Новой Гвинеи, хотя возраст этой техники в Японии может достигать 25 тыс. лет [993, с. 201; 135]. В остальной части Австралии данная техника, характерная только для Арнемленда, распространилась после 5000 г. до н. э. Описанные орудия настолько древние, что возникает искушение считать Арнемленд центром первоначального возникновения этой техники, а не районом, воспринявшим ее извне.
На Новой Гвинее не обнаружено памятников возрастом свыше 30 тыс. лет. Древнейшая стоянка расположена в местности Косипе в Центральном Нагорье (2000 м над уровнем моря) [1450]. Между прослойками пепла, имеющими возраст 19–26 тыс. лет, обнаружено два основных типа каменных орудий на Новой Гвинее. Один — так называемая черешковая пластина (строго говоря, совсем не пластина) — мотыгоподобное орудие, обычно делавшееся из отщепов или гальки. Другой — топор-тесло из отщепа двояковыпуклого сечения, отдаленный предшественник шлифованных меланезийских тесел типа валиковых топоров, по терминологии Р. Хайне-Гельдерна. Как уже отмечалось, шлифованные топоры с «талией» обнаружены на п-ове Арнемленд; что касается новогвинейских находок, то, возможно, это древнейший в мире комплекс предположительно земледельческого характера. Столь древние топоры-тесла нигде больше не встречаются, черешковые пластины иногда находят в хоабиньских памятниках материковой Юго-Восточной Азии. На основании имеющихся данных неправомерно утверждать, что земледелие распространилось на Новой Гвинее ранее чем 20 тыс. лет назад, поскольку для подтверждения датировки стоянки Косипе требуются дополнительные материалы, относящиеся к другим, более ранним памятникам; топоры же с п-ова Арнемленд, учитывая данные австралийской этнографии, конечно, не использовались для земледелия.
Черешковые пластины из Юго-Восточной Азии (а, b) и Нагорий Новой Гвинеи (g — i): а — Дафук, северная часть Вьетнама (пластина со шлифованным лезвием); b — Саийок, Таиланд; с — Ниобе (пластина со шлифованным лезвием); d, е — Косине; f — Киова; g, h, i — Юку
Расселение человека на Новой Гвинее 20 тыс. лет назад, как и его хозяйственная деятельность, в значительной мере представляет еще загадку. Заселение Косипе происходило тогда, когда в более высоких широтах наступил пик оледенения. Не избежали оледенения и Нагорья Новой Гвинеи. Льдом было покрыто около 2 тыс. кв. км (по сравнению с 10 кв. км в настоящее время) [743]. Температура в этой части Новой Гвинеи, видимо, была приблизительно на 5° ниже современной среднегодовой температуры. Нет очевидных свидетельств того, что основная часть Нагорий была заселена ранее 15 тыс. лет назад. Первые следы человеческой деятельности на открытой стоянке Ванлек в долине р. Кайронк датируются XIII тысячелетием до н. э., топоры со шлифованным лезвием из скального выступа Кафьявана в Восточном Нагорье относятся к IX тысячелетию до н. э. (личное сообщение С. Булмер, а также [1447; 1448]). Дж. и Г. Хоуп выдвинули предположение, что обширные высокогорные луга Новой Гвинеи в период позднего плейстоцена могли обеспечить пищей значительное население. Не исключено, что основная часть Нагорий была впервые заселена в это время людьми, обладавшими орудиями, приспособленными для расчистки лесов, а возможно и для зачаточного земледелия. Говорили ли они на древнейших языках трансновогвинейской филы? Пусть эту проблему решают будущие исследователи. Нам остается лишь добавить, что прямых данных о наличии земледелия ранее IV тысячелетия до н. э. не имеется.
Хоабиньский технокомплекс материковой Юго-Восточной Азии
Вернемся к проблеме лакуны в верхнем плейстоцене в материковой Юго-Восточной Азии. Хоабиньские стоянки (в широком понимании этого термина), занимающие огромное пространство от Южного Китая до Восточной Суматры, содержат орудия развитой индустрии галек и отщепов, которая имеет возраст от 13 тыс. до 4 тыс. лет. Однако есть основание предполагать, что этот технокомплекс [258; 561] сложился гораздо раньше, чем может показаться на первый взгляд, и его возраст — 30 тыс. лет. Трудно себе представить, чтобы к верхнему плейстоцену относились еще какие-нибудь памятники[13]. Хотя на этих стоянках обнаружены следы современной фауны, фаунистические остатки в Ниа, имеющие возраст 30 тыс. лег, дают основание относить эти стоянки тоже к эпохе плейстоцена.
13
С 1968 г. вьетнамские археологи открыли около 100 стоянок дохо-абиньского времени, расположенных в основном в провинции Вииьфу, и отнесли их к культуре шонви (33–11 тыс. лет назад). Судя по нескольким погребениям, носители этой культуры обладали негроавстралоидными антропологическими чертами. Чаще они обитали на открытых стоянках, реже — в пещерах, где найдено много костей разнообразных животных, причем не только современного типа, а также раковин моллюсков. Для культуры шонви были характерны крупные, односторонне, обработанные галечные орудия. Отщепы и пластинки встречались редко, шлифовка отсутствовала. В ряде случаев, например в пещере Конмонг, отложения культуры шонви располагались сразу под хоабиньским слоем. Аналогии культуре шонви имеются в ряде комплексов Южного Китая и Таиланда. По мнению вьетнамских археологов, хоабинь генетически прямо связан с культурой шонви.