Письмо это не требует комментария: Спренгтпортен очевидно знать не хотел распоряжений главнокомандующего и к некоторой уступчивости им оказанной в видах пользы дела, отнесся с надменною иронией. Но факт, им самим засвидетельствованный в этом письме, состоит в том, что Спренгтпортен не принял никакого участия в устройстве гражданского управления в крае, которое, однако, по воле Государя возлагалось на него. Между тем, казалось ему тем более следовало принять на себя этот труд, что он домогался, и не безуспешно, звания генерал-губернатора Финляндии, в котором ему предстояло на себе испытать все затруднения, в случае если бы принимавшиеся теперь меры были неудачно задуманы или выполнены.
Гр. Буксгевден с своей стороны не замедлил ответить б. Спренгтпортену длинным письмом от 26-го февраля; в подробное рассмотрение его входить нет надобности, так как оно имело целью доказать недеятельность Спренгтпортена сопоставлением отдельных данных, о которых было уже упомянуто. Он особенно останавливался на невозможности вести переписку для испрошения его советов по предполагаемым операциям; он отвергал возможность совещаний даже с окружающими лицами, ибо в некоторых случаях, притом очень нередко, приходится не только скрывать свои намерения от начальников частей, но и делать вид предположений совершенно противоположных, до самого момента их исполнения. Указав затем, что если бы ему пришлось совещаться с Спренгтпортеном о всех действиях, то едва ли бы войска были много далее Ловизы, между тем как теперь они скоро достигнут Ботнического залива, гр. Буксгевден заключил свое письмо предоставлением полному усмотрению барона избрать себе место, где его усердие к службе может быть полезно, так как приглашением его следовать с собою он опасается подвергнуть здоровье его случайностям сурового времени года.
Вразумление это вызвало контр-ответ «Спренгтпортена. Укоряя главнокомандующего в том, что он не предоставил губернатора Эмина в его распоряжение тогда, когда он, Спренгтпортен, оставался семь дней в Ловизе, и указывая, что «мы не танцуем еще на розах, и легко до сих пор одержанные победы не должны ослеплять» — барон окончил следующим недвусмысленным намеком:
«Одним словом, граф, действуя в отношении ко мне с откровенностью, вы лучше бы выполнили намерения нашего Августейшего Государя в отношении лица, почтенного Его собственным доверием, и которое, как вам хорошо известно, не без влияния на все то, что произошло, и на то, что еще нам предстоит совершить».
В тот же день, 28-го февраля, Спренгтпортен послал гр. Румянцеву копию с своего, как он называл, дипломатического ультиматума. — «Надо определить между генералом и мной демаркационную линию наших относительных прав, если хотят чтобы я был здесь на что-нибудь полезен».
Письмо заключалось новым порицанием действий Буксгевдена и указанием на необходимость спешить взять Свеаборг приступом. Этим, впрочем, не кончилась переписка двух генералов, командующего и quasi подчиненного, разжигавшая все более и более их взаимное нерасположение. К ней предстоит еще возвратиться.
Между тем распоряжения собственно по гражданскому управлению ограничивались отрывочными законоположениями по мере того, как войска наши уходили все далее и далее в глубь неприятельской страны, и возникали в том или другом случае затруднения. Одно из первых представлений гр. Буксгевдена (20-го февраля) имело предметом отмену установленной для русской Финляндии прогонной платы по 2 коп. с лошади и версты, которую предстояло распространить и на занятые местности шведской Финляндии. Размер этот оказывался ниже того, что уплачивалось при шведском правительстве, а в виду обещанного прокламацией полного покровительства жителям и охранения их выгод испрашивалось, и высочайше разрешено, взимать за проезд согласно прежде бывшим правилам, с переводом стоимости на русские деньги.
Признано нужным снять таможенные заставы на реке Кюмени, для облегчения сношения обеих частей Финляндии. Затем торговля в тылу наших войск с русскими губерниями делалась свободною. Это предположение разрешилось именным указом, объявленным министром коммерции 12-го апреля 1808 г., коим повелено:
Товары из присоединенной шведской Финляндии, идущие в Россию и из России в присоединенный край, отпускать без пошлин, на том же основании, как отпускается товар из одного российского порта в другой российский порт.
Буде же случится, в привозах найдутся товары, по действующему ныне тарифу запрещенные, то о таковых рапортовать министру коммерции для донесения Е. И. В-ву, и таможенную стражу, вдоль всей границы с шведской Финляндией бывшую, снять, чиновникам впредь до нового её устройства производить получаемое ими жалованье.