Едва ли, однако, не ошиблись в Петербурге давая такое изменение первоначальной льготы. Сохранение прежнего порядка воинской повинности, объявленное теперь, было далеко от цели, которой хотели достигнуть законодатели. Повинность эта под шведским владычеством была тяжелым ярмом: не забудем, что еще недавно Густав объявлял требование доставить от каждого геймата по солдату. При всей верности ему корельцев они, однако, восстали, пробив такой разорительной повинности.
При естественном недоверии только что завоеванного и всегда враждебного народа, этому последнему могли представиться в будущем одни только ужасы, и вместо укрепления приязни и доверия должно было явиться лишь усиление противодействия» подогретого к тому же зажигательными прокламациями шведского короля. Народное восстание и жестокости, происшедшие при отступлении русских войск в мае и июне, вполне доказали это. Впрочем опубликование новой меры не состоялось тотчас же по получении о ней в армии повеления. С нею связывался вопрос о приведении жителей к присяге, и дело, как сейчас увидим, затянулось.
II. О присяге Финляндцев. — Временное удаление Спренгтпортена
Как только русские войска заняли 10-го февраля первый от границы город шведской Финляндии Ловизу, гр. Буксгевден немедленно обратился к гр. Румянцеву с соображениями о необходимости привести жителей занимаемых местностей к присяге на верное подданство. К этому побуждала, между прочим, и та дружественная встреча наших войск со стороны населения, которая дала Спренгтпортену повод особо донести Государю о прекрасном настроении населения.
При общем мнении составленном тогда на основании слов шведских выходцев о том, что Финляндцы только ждут минуты, когда они могли бы отступиться от Швеции и вступить под покровительство России, акт присяги считался делом вполне естественным и легким. Кроме того из письма гр. Буксгевдена можно заключить, что он, подаваясь с войсками быстро вперед, желал этою мерою вернее обеспечить свой тыл. Он предлагал или обычную присягу на верноподданство, глядя на жителей Финляндии как на новых подданных Государя или простое клятвенное обещание не предпринимать ничего враждебного против русских войск при их поступательном движении. Гр. Румянцев, как всегда, поспешил письмо это представить Государю, а затем от 12-го февраля с нарочным курьером, сыном главнокомандующего, камер-юнкером гр. Буксгевденом, известил отца его, что Александр Павловича одобрил эти предположения.
«Его Величество разделяет мнение, что для обеспечения дальнейших действий, присяга со стороны жителей в занимаемых провинциях не только полезна, но и необходима, и полагает, что всего лучше употребить при сем случае обыкновенную присягу на верноподданство, а для того и предоставляет вашему сиятельству истребовать из нашей Финляндии печатные экземпляры, по которым там делается присяга, и оные употребить и в тех провинциях в которые войска наши вступать станут».
Самое приведение к присяге поручено главнокомандующим финляндскому гражданскому губернатору Эмину, который с этою целью и отправился в Ловизу. Одновременно был извещен о том Буксгевденом и Спренгтпортен, который и изъявил намерение заняться этим делом вместе с Эминым. Между тем явились обстоятельства, которые замедлили ход этого существенного дела; их нелишне будет привести здесь с некоторою подробностью.
В упомянутом уже письме Спренгтпортена Государю (от 10-го фев. из Ловизы) он свидетельствовал о всеобщей радости населения по случаю вступления русских войск и о том, что большая часть виднейшего дворянства собралась для засвидетельствования покорности в качестве новых подданных. Там же он писал, с целью обратить особое внимание Императора Александра, о совершенно исключительном проявлении этих верноподданнических чувств со стороны главнейших представителей дворянства. Между дворянами наиболее выдается барон де-Геер, бывший губернатор этой провинции, — свидетельствовал Спренгтпортен, — богатейший из местных землевладельцев, пользующийся наибольшим доверием. Из этого-то барона де-Геера Спренгтпортен полагал извлечь весьма большую пользу для последующих мер, в чем он и обнадеживал Государя.