— Волнуешься за гостей, Грейс? Ведь ты даже не знаешь этих людей… Может, боишься остаться с мужем наедине?
— Хавьер, ты требуешь от меня честного ответа? — прямо спросила Грейс.
— Да уж, пожалуйста, ответь честно, дорогая, — твердо произнес он, посерьезнев.
— Хавьер, я не буду спать с тобой, — тихо, но четко произнесла девушка.
— Спи, пожалуйста, отдельно, Грейс, — спокойно разрешил Хавьер.
— Спасибо, — искренне обрадовалась она.
— У тебя есть своя комната, там и уединяйся, — великодушно рассудил герцог. — Но только после того, как проведешь в моей постели несколько бессонных часов… каждую ночь… Ты моя жена, Грейс. Что я могу к этому еще добавить?
— Нет, Хавьер.
— Да, Грейс, — жестко парировал он. — Брось эти игры в невинность. Притворством ты меня не поразишь. Тебе было известно заранее, что такое брак. Ты приняла мои условия, я выполнил свои обязательства. Никаких отговорок.
— Я не смогу…
— Начнем с малого… Потанцуем? — предложил ей герцог и протянул руку, вставая из-за стола.
Грейс продолжала сидеть, напряженно всматриваясь в мужа.
— Потанцуй со мной, Хавьер, — раздался рядом девичий голосок.
— Потанцуй с отцом, Люсита, — раздраженно предложил герцог.
— Папа какой-то скучный сегодня, никак не удается его растормошить, — капризно произнесла юная брюнетка. — А ты обещал мне танец.
— Не сейчас… В следующий раз, Люсита, — небрежно отмахнулся от нее Хавьер.
— Когда?
— Когда-нибудь… — неопределенно ответил он.
Недовольная Люсита удалилась.
— Мигель еще намучается с ней, — пробормотал Хавьер, снова сев за стол.
— А кто это? — спросила Грейс.
— Люсита Васкес — дочь Мигеля Васкеса, лучшего друга моего отца. Эту девчонку Карлос прочил мне в жены. Васкесы тоже играют заметную роль в банковской сфере. Дед рассчитывал на эпохальное слияние капиталов. Увы, — рассмеялся Хавьер.
— Но почему? — удивилась Грейс. — Это был бы выгодный союз, в особенности если ты не ищешь любви. А девочка явно влюблена в тебя.
— Ты заметила, что она слишком юна для такого старого циника, как я?
— Не кокетничай. По-моему, в вашем кругу это значения не имеет, — не приняла его отговорку Грейс.
— Просто не захотел, и все, — сухо ответил герцог.
— Вы с ней лучше поняли бы друг друга, — заметила Грейс.
— Я не нуждаюсь в женском обожании или понимании. Мне необходима простая чувственная любовь. А кроме того, в случае женитьбы на Люсите пришлось бы иметь дело с Мигелем, а с меня хватило и Карлоса с его несуразным завещанием, — зло бросил Хавьер. — Теперь я — герцог де Эррера. И я сам буду решать, как и с кем мне жить!
— Ясно, — коротко отозвалась Грейс.
— Очень хорошо, что ясно, — огрызнулся герцог.
— Душно… — пожаловалась Грейс чуть погодя. — Я бы хотела пройтись… Ты позволишь?
Муж кивком отпустил ее. Грейс поднялась к себе, но через секунду выбежала из комнаты в поисках горничной.
— Консуэла, где мои вещи?
— В спальне хозяина. Герцог велел перенести их туда, — объяснила женщина.
Грейс невольно схватилась за голову от услышанного и побрела в комнату мужа.
— Вам помочь снять диадему, герцогиня? — тотчас предложила свои услуги новой хозяйке Консуэла. — Диадема, безусловно, красива, но я-то знаю, какая она тяжелая, — понимающе проговорила испанка.
— И дорогая, — напряженно заметила Грейс, заподозрив женщину в неискренности. — Конечно, Консуэла, возьмите ее. А то ненароком уроню еще. — Она сняла фамильную реликвию династии Эррера.
— Торрес утверждает, что эту диадему надевали все невесты Эррера, — доверительно произнесла горничная. — Согласно поверью, она приносит счастье и… много деток, — улыбнулась женщина.
— Деток? — нахмурилась Грейс.
— Потомство… Я имела в виду многочисленное потомство, герцогиня.
— Я вас поняла, благодарю. Вы свободны, Консуэла.
— Передать, чтобы вас никто не беспокоил? — уточнила горничная.
И в этот момент появился герцог.
— Я уже обо всем распорядился, — сообщил он служанке. — Торрес обещал позаботиться.
— Позаботиться о чем? — спросила Грейс, когда Консуэла оставила их наедине и притворила за собой тяжелые двери хозяйской спальни.
— Позаботиться о покое новобрачных, — пояснил герцог.
— Приятно слышать. Я иду в свою комнату, — сказала Грейс.
— К чему такая поспешность? — преградил ей дорогу герцог.
— Голова болит, — не глядя на мужа, ответила она.
— О! Бедное дитя, — притворно пожалел ее Хавьер, взяв за плечи. — Тяжелый аромат лилий и роз, шум торжества… Как я тебя понимаю!