Вот только герцогу было итак ясно, что окружающие его здесь люди лгут, так как говорили все слишком складно, как по заученному тексту. Он попытался представить, а что, если бы не дай бог, такое случилось с его любимой? Моментально внутри вскипела ярость и жажда мести. Но что касается законной супруги, то здесь у него было полное равнодушие. Да, жаль девушку, ей бы жить и жить, но судьба решила так, поэтому, он принял это как знак того, что нужно бороться за свое счастье.
Обведя окружающих, герцог встал с кресла, в котором сидел:
- Ваше сиятельство, благодарю за ваше искреннее желание помочь, но позвольте мне забрать тело супруги, чтобы с честью схоронить в семейном склепе!
Он интонацией все подчеркнул, что нужно было и король даже поежилась, но затем гордо поднял голову и, махнув рукой с перстнями, проговорил:
- Да, конечно, ваша светлость, не смею более задерживать вас...
Распрощавшись, Мэтью с огромным удовольствием покинул королевский дворец, в котором все было пропитано ложью, завистью, интригами. Ни разу не оглянувшись, мужчина помчался назад, обдумывая каким образом заставить Кэнди согласиться на его предложение. Приближался срок родов, и он хотел, чтобы их ребенок родился в браке, чтобы он мог официально назвать его своим.
Сзади тихо скрипела повозка, на которой лежало завёрнутые в ткань тело Эмили и тельце мертворожденного младенца. Герцог стиснул зубы, моля у бога, чтобы душу ребенка приняли на небеса. Хоть он и не был особо верующим, но сейчас хотел, чтобы малыш обрёл покой. Ещё необходимо было сообщить о произошедшем родителям жены, и герцог понимал, что для них это будет настоящим ударом. Но такова жизнь, и они не могут ничего предугадать.
43
После похорон молодой герцогини выглянуло солнышко, прорезав лучами серые тучи, которые словно по мановению чьей-то руки раздвинулись, открывая нежное голубое небо.
- Это знак! - тихо проговорила Хлоя, улыбаясь и глядя в небо.
- Какой знак? - прошептала рядом стоящая Кэндис.
- Что всё идёт как надо! Так было предписано свыше!
Девушка закусила губу и мельком глянула на широкую спину любимого, стоявшего перед входом в склеп и слушающего священника. Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся и обласкал ее своим взглядом, а затем вновь вернул внимание собеседнику.
- Все будет хорошо, милая! Он любит тебя, это сразу видно...
- Хлоя... Это кощунство! Мы на похоронах герцогини...
- Ой, мир стал ещё на одну змею чище! - тихо ответила женщина.
Кэндис быстро осмотрелась, хорошо, что они стояли чуть в отдалении от других, поэтому их разговор никто не мог слышать. Девушка глянула на графа с графиней, которые стояли рядом с герцогом и священником. Девушке их было искренне жаль, ведь, несмотря на характер их дочери, они любили ее и желали лучшего. А теперь ее не стало, и графиня сразу потеряла весь лоск и величественный вид.
Кэндис погладила живот, скрытый просторным нарядом, когда ощутила толчки малыша. Церемония похорон подошла к концу, слуги разошлись по своим делам, возвращаясь к прямым обязанностям. Кэндис отправилась домой, так как ощущала усталость. В последнее время ей все чаще хотелось спать, и местная повитуха, к которой она ходила, успокоила ее, сказав, что это нормально, так происходит со всеми на последних месяцах беременности.
Сами роды пугали девушку, так как она прекрасно знала о тех трудностях, через которые ей придется пройти, чтобы на свет родился ее ребенок. И больше ее пугала не боль, которую она готова испытать, а то, что она или ребенок могут умереть. Конечно, девушка всячески отгоняла от себя дурные мысли, но это плохо получалось. С каждым днём она спала тревожное, просыпаясь от кошмаров. Кожа ее стала бледной, а под глазами залегли темные круги, она быстро уставала и все чаще проводила время в постели.
Через неделю после похорон, когда Кэндис вновь не могла встать, в комнату ворвался Мэтью. Он стремительно подошёл, молча откинул одеяло и, подхватив любимую, направился во двор, где уселся на скамью и усадил ее на колени, укрыв плечи прихваченной шалью.
- Нас могут увидеть... - прошептала девушка.
- К черту все, милая! Что с тобой?
- Не знаю... Я все больше устаю...
- Почему молчала? - Мэтью обеспокоенно провел рукой по бледной щеке, отметив, как любимая плохо выглядит.
Внутри проснулось беспокойство, что что-то может быть не так, но он старался не показывать ей этого. Какая же она упрямица! Но он безумно любил ее, и если его отношение к ней изначально строилось лишь на желании обладать красивым телом, то теперь он хотел, чтобы она стала всецело его, и душой и сердцем, чтобы думала лишь о нем, дышала им и согласилась наконец стать женой.