— Пошли. — И он подтолкнул Кармен к двери.
Они быстро прошли кухню и вышли во двор.
Пума убрал руку со рта Кармен.
— Куда ты ведешь меня? — потребовала ответа Кармен.
— Иди, — грубо сказал Пума. — Нет времени для разговоров.
Он втолкнул ее в фургон и связал.
— Ты не посмеешь!.. — Но уже через секунду она была связана по рукам и ногам.
И это человек, которого она любила!
— Пусти меня! — попробовала кричать Кармен. Он сорвал красный платок с шеи и завязал ей рот.
Кармен яростно глядела на него своими ярко-бирюзовыми глазами.
Вокруг нее в фургоне находились мешки, некоторые из них с песком, как она определила. «Зерно», подумала она, тот самый предлог, под каким апачи проникли на виллу.
Пума осторожно и быстро устроил Кармен между мешками, так, чтобы она и двинуться не могла. Кармен с горьким вздохом закрыла глаза. По щекам ее побежали слезы. Ее охватило состояние опустошенности. Какая-то часть ее сознания подсказывала, что он пришел, чтобы спасти ее. Но с трудом и болью пробивалась и другая мысль: Он не любит меня, не хочет меня. Надо смириться с этим, а я не могу. На какой-то момент она была безумно счастлива вновь увидеть его любимое лицо. Она забыла его предательство. Чистая, простая любовь закралась к ней в сердце. А теперь вновь пришла горечь от предательства. Зачем он пришел? Что он хочет от нее? Неужели ей предстоит еще страдать? Как он мог бросить ее одну? Продать ее? Разве он не понял, что она любит его?
Тем временем фургон поехал.
— Стоп! — послышался голос Пумы. — Где Стефано?
Как раз в этот момент из парадной двери виллы вышел Стефано, неся в руках множество аркебуз. На его лице была довольная улыбка.
— Дельгадо пришлось заплатить мне, — торжествующе произнес он. — А ведь он нажил бы целое состояние на оружии.
И, беспечно насвистывая, Стефано погрузил оружие и вскочил на лошадь.
Фургон тронулся.
Несмотря на слезы и горькие мысли, Кармен отметила, что Хуан Энрике не побежал за нею со слезами и мольбами. А ведь он мог бы откупить ее у Пумы. Нет, он не захотел. Наверное, теперь он вполне утешен, прижимаясь к полной груди Марии Антонии де Мендоса.
— Подождите! — послышался громкий женский голос.
Фургон остановился. Пума обернулся на гарцующем жеребце.
— Возьмите и меня! — потребовала донья Матильда. Она стояла, бесстрашно глядя на Пуму со ступеней крыльца, держа в одной руке чемоданчик, а другую уперев в бок. Ее седые волосы были растрепаны.
Пума недоуменно посмотрел на нее:
— Я не могу взять вас с собой.
— Можете. — Она, пристально глядя ему в глаза, прошла весь двор и сказала: — Донья Кармен — на моем попечении. Я должна быть там, где она.
Пума беспомощно посмотрел на Угнавшего Двух Коней, на Охотника. Стефано громко хохотнул. Пума нахмурился: он понял, что от спутников сочувствия и помощи в этом вопросе ждать нечего.
— Сеньора, — вежливо сказал он. — Вы не можете жить с нами. Это очень грубая жизнь. Мы часто переезжаем с места на место. — Вспомнив вдруг, что было самым неприятным для Кармен, он добавил: — Мы едим собак.
Донья Матильда сделала надменное лицо:
— Я — сеньорита Дельгадо, — подчеркнула она. — Я привыкла передвигаться. И хотя я уже слишком стара, чтобы привыкать к собачатине, я еду с вами. — Она стояла перед самым корпусом жеребца и не собиралась двигаться с места.
Пума посмотрел в сторону виллы, ожидая, что Хуан Энрике ринется в погоню.
— Пожалуйста, отойдите, — попросил Пума, совершенно не желая наезжать на старуху. — Мы должны покинуть виллу как можно быстрее.
Проследив направление его взгляда, донья Матильда уверила его:
— Погони не будет. В этот самый момент Хуан Энрике утешен на груди Марии Антонии. И она уверяет его в том, что храбрее мужчины она в жизни не встречала.
В ее голосе было слышно глубокое презрение. Так и есть, подумала в этот момент Кармен. Презренная жаба!
Донья Матильда подбежала к фургону, закинула чемоданчик и вскочила сама: взгляд ее при этом говорил Пуме, чтобы он и не думал препятствовать.
— Я с вами. Я не останусь более ни дня с этим идиотом-племянником.
Пума беспомощно пожал плечами. Они уже и так потеряли уйму времени. «Поехали», — дал он команду, и процессия двинулась вперед.
Кармен в досаде стиснула зубы. Да, она и не ожидала от Дельгадо ничего, кроме равнодушия. Говоря откровенно, она сама была рада расстаться с ним. Но Пума… Пума, внутренне застонала она, как он мог предать ее? Как он мог не оценить ее любви?