Он уже хотел рассказать Энн о Заред, но вовремя сдержался. Не стоит никому открывать ее тайну. Если человек, взглянув на нее, не сможет распознать в ней женщину, значит, вообще не заслуживает, чтобы ему выложили правду.
— Второй сын едет на турнир с намерением завоевать тебя.
Энн изумленно уставилась на него.
— Завоевать меня? Перегрин? Даже если оставить в стороне ваши с ними распри, ты просто не знаешь этих людей. Грязные, невежественные олухи. Представляешь, старший брат даже не счел нужным присутствовать на собственном свадебном пире: был слишком занят, считая золото, принесенное невестой в приданое. Когда мачеха леди Лайаны справедливо указала ему на это и пригрозила аннулировать брак, он увел свою девственную невесту наверх, и… и… — Она осеклась и отвела глаза. — Он скорее животное, чем человек.
— Все это сплетни, — отмахнулся Тирл. — Я видел, как дерутся эти мужчины. Тот, кто приедет, вполне возможно, выиграет турнир.
— И даже тебя победит?
Тирл улыбнулся.
— Я не собираюсь проверять. Потому что не буду участвовать в турнире. Но пришел просить у тебя одолжения.
— А, значит, просто приехал посмотреть, как бабочки складывают крылья, а павлины боятся распустить хвосты?
— О да, конечно, это самая важная причина.
Он снова потянулся к ее руке, но Энн отстранилась.
— Я бы приняла твои комплименты всерьез, если бы не слышала их с восьми лет. Ты повторяешься, Тирл. Честное слово, женщины слишком доверчивы и доступны! Тебе необходима женщина, которая не сдастся, выслушав все ту же старую заезженную лесть.
— Женщина вроде тебя? Я был бы счастлив видеть тебя своей женой.
— Ха! Я выйду за человека, который работает мозгами, а не руками! Хочу мужа, с которым могла бы поговорить! Я пыталась беседовать с тобой о чем-то, кроме доспехов и оружия, а ты тут же засыпал. Да еще и храпел!
Он ласково улыбнулся девушке. Она совсем не знает собеседника, если считает, будто его интересы этим и ограничиваются.
— Клянусь, что, будь я женат на тебе, ни за что бы не заснул! И, кроме разговоров, занял бы тебя еще кое чем.
— Твое хвастовство на меня не действует. Лучше скажи, какое одолжение тебе понадобилось.
— Я хотел бы помочь Перегринам, но не стоит, чтобы они знали мое настоящее имя. Я представлюсь Смитом.
Энн ответила холодным взглядом. Эта брюнетка с темными волосами и глазами могла при желании испепелить человека взглядом.
— Просишь меня подвергнуть опасности человека, которому предстоит быть гостем в моем доме?! — прошипела она, поднимаясь. — Я была о тебе лучшего мнения.
Но Тирл успел поймать Энн, прежде чем она сделала второй шаг.
— Я сказал, что собираюсь им помочь, и не солгал тебе! — воскликнул он, молясь про себя, чтобы она ему поверила.
— Почему? Почему ты хочешь помочь грязным животным вроде этих Перегринов? Разве не правда, что они считают ваши земли своими? И ты хочешь, чтобы я поверила в твои благородные намерения? Неужели ты поможешь человеку, мечтающему сделать тебя нищим?
— Понимаю, это трудно осознать, но тем не менее все так. Я даже не знаю этих братьев. Видел их только со стороны. Но не питаю к ним такой ненависти, как Оливер. Я просто хочу…
Он осекся. Если поведать ей все до конца, придется упомянуть о Заред, а это невозможно.
— Тут дело в женщине, — произнесла Энн.
Тирл ошеломленно моргнул. Что за умница! Ее проницательности можно только позавидовать!
— Женщина? Какая женщина? На турнир приедут два брата — средний хочет драться на ристалище, а младший служит его оруженосцем. Неужели я не могу сделать что-то просто из любви к человечеству? Мой брат ненавидит этих Перегринов, а меня тошнит от войны, крови и ненависти. Почему я не могу попытаться покончить с этой враждой и примирить обе семьи?
— Как ее зовут?
Тирл задумчиво прищурился и покачал головой.
— Я беру обратно свое предложение руки и сердца. Я знал тебя с самого твоего рождения. А ты сомневаешься в моих добрых намерениях. Ты бесчестишь меня и мою семью.
Энн понимающе улыбнулась:
— Ты так же сильно влюблен в нее, как тогда в жену молодого графа?
— О, это совершенно разные вещи! Та дама вышла замуж за мальчишку. А тут… сколько мне твердить, что все это не имеет никакого отношения к женщине! — Тирл нагромоздил столько лжи, что поклялся про себя при первой же возможности пойти на исповедь. — Обидно, что ты так обо мне думаешь!
— Ладно, ты выиграл, — вздохнула Энн. — Я сохраню твою тайну. Но клянусь, что выведаю, зачем тебе понадобилось дурачить этих бедняг Перегринов.