В полдень поединки приостановили, и все участники отправились обедать. Заред сердито поджала губы, зная, что придется следующие несколько часов прислуживать брату.
— Готов? — хмуро спросила она Северна.
Тот глянул на сестру, на стоявшего позади Смита и вспомнил, как он держал сестру в объятиях. Интересно, помнит ли Заред, что произошло?
Северн взъерошил волосы сестры, сбив набок шапочку.
— Иди со своим Смитом, посмотри, какие продаются товары, — велел он.
— Уйти? Но кто будет тебе прислуживать? Кто…
— Я не умру с голоду. А теперь беги, пока я не передумал.
Заред, не тратя времени, мгновенно растворилась в толпе еще до того, как Северн успел договорить, и едва не наткнулась на человека, несшего на плече двух освежеванных поросят.
Но тут плечо сжала чья-то рука. Опять Тирл!
— Оставь меня! — крикнула она. — Мне нянька не нужна.
— А ты будешь здесь бродить одна или, как вчера, удерешь в лес?
— Вчера мне так хотелось, — бросила она, вскинув подбородок. — Уж очень надоели эти люди, и… и…
— Ну да! — недоверчиво хмыкнул он. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, почему она плакала прошлой ночью. Заставь его одеться женщиной, и он бы с ума сошел! — Если позволишь, я пойду с тобой.
Заред вовсе этого не хотелось, но тут она вспомнила вчерашнюю ночь, когда едва не умерла от одиночества. Может, Говард лучше, чем ничего… не намного лучше, но все же лучше, чем снова остаться одной.
— Так и быть, — неохотно выдавила она. — Я пойду с тобой.
— Вы очень добры ко мне, леди Заред, — мягко сказал он.
Леди?
Ей отчего-то пришлось по душе его обращение.
Как ни противно было признаваться себе, но ей неожиданно понравилось общество Говарда. Он провел ее через ряды лотков и показал все. У шатра, где продавались церковные реликвии, она благоговейно уставилась на залитые кровью щепки креста Иисуса. Говард заметил, что кровь даже еще не высохла, и показал на ближайший столбик, от которого были отколоты эти щепки. А потом повел к ювелиру. Заред встала в стороне, робко разглядывая чудесные безделушки, но Говард велел торговцу показать ему товары. То же самое произошло и в лавчонке, торгующей тканями, где Заред перещупала каждый рулон. У другого шатра продавались детские игрушки.
Несколько часов перед второй половиной турнира прошли слишком быстро, и Заред не хотелось возвращаться.
— Настоящая женщина в душе, — засмеялся Тирл. — Как это ты удержалась от покупок? Если ничего не хочешь для себя, может, порадуешь свою милую невестку?
— Говарды украли наше состояние, — процедила Заред, ненавидевшая, когда ей напоминали о бедности Перегринов.
Улыбка Тирла увяла. Он хотел только подшутить, а не упрекать ее в отсутствии денег.
— Давай посмотрим, что продает этот человек, — предложил он.
Заред забыла о гневе при виде торговца с большим подносом, на котором высились стопки с красивыми вышитыми перчатками из белой, желтоватой, коричневой кожи и цветного шелка. Вышивка была такой яркой, что сверкала на солнце.
— Можешь потрогать их. И понюхать тоже, — разрешил Тирл.
— Понюхать? — удивилась она, поднимая пару мягких перчаток. Оказалось, что они пахли розами. Девушка восторженно ахнула. — Но как? — прошептала она. По ее мнению, кожа пахла конским или человеческим потом. Ничем больше.
— Прежде чем раскроить перчатки, кожа несколько месяцев хранится в розовых лепестках, — пояснил он и обратился к продавцу: — У вас есть перчатки с запахом жасмина?
Мужчина, исподтишка наблюдавший за странной парочкой, порылся в товаре и протянул им пару перчаток из желтой кожи, расшитых золотой нитью. Как странно, что мужчина обращается к своему спутнику, как к знатной даме. Однако перед ним стояли высокий красавец благородного вида и хорошенький рыжеволосый мальчик с перепачканным лицом.
— Выбери, те, которые хочешь, и одну пару для леди Лайаны. И возможно, по паре для каждой из ее дам.
— Лайане, наверное, понравились бы… — пробормотала Заред, продолжая любоваться многообразием цветов. Но все же положила перчатки и отступила.
— Выбирай, — настаивал Тирл.
Она ответила яростным взглядом, не желая признаваться перед торговцем, что у нее нет денег и она не может позволить себе такую роскошь, как одна пара, не говоря уже о нескольких.
Тирл понял, о чем она думает.
— Я куплю все, что ты захочешь.
Заред сцепила зубы. Кулаки сами собой сжались. Она была так зла, что не могла вымолвить ни слова, и потому молча повернулась и ушла.