Больше Заред ничего не хотела видеть и сползла с дерева.
Шагая к шатру, она никак не могла собраться с мыслями. Наконец-то понятна причина вмешательства Говарда в жизнь Перегринов. Он хотел воспрепятствовать Северну жениться на богатой наследнице Маршалла! Хотел увериться, что Перегрины никогда не будут иметь достаточно денег, чтобы взять крепость Говардов.
Она вернулась к себе, но не заснула. Лежала, напряженная и скованная, в ожидании Говарда, вернувшегося только через час. Задремала она только на рассвете.
Утром случилось вот что: начались странные шутки над Северном, и Говард куда-то исчез.
Северн проспал и, когда увидел, что Заред еще не проснулась, а другой топчан пуст, разозлился на сестру, заявив, что та чем-то оскорбила Смита. Оказалось, что ему позарез нужны советы последнего относительно того, как сражаться на ристалище, и теперь он был уверен, что именно из-за каких-то неосторожных слов сестры тот оскорбился и ушел.
Заред даже не могла защищаться: слишком много тайн хранила она от брата, чтобы теперь открыть все. Единственным утешением было ее намерение рассказать Северну все, как только они окажутся дома. Может, тогда у брата хватит совести извиниться перед ней за все несправедливые обвинения.
Но пока что оставалось стиснуть кулаки и повторять, что она понятия не имеет, куда подевался Смит.
Только когда они оказались на ристалище, начались шутки. Северн хотел надеть шлем и обнаружил, что он полон грязи, а когда ринулся на противника, копье сломалось еще до того, как коснулось его. Кто-то выпустил из улья рой пчел, и пока зеваки отгоняли назойливых насекомых, большая часть приземлилась на Северне, так как оказалось, что его доспехи вымазаны медом. Когда же Заред развернула знамя Севернов, вместо белого сокола на красном поле все увидели холст, на котором сатир преследовал молоденькую нимфу, причем сатир удивительно походил на Северна!
И с каждым разом толпа смеялась все громче, пока к полудню веселье не достигло апогея: при виде Перегрина зрители умирали от хохота.
Заред глянула на трибуны и увидела, как леди Энн и ее отец, смеясь, показывают пальцами на ристалище. Хорошо еще, что король уехал накануне, но и он, несомненно, услышит, каким дураком выглядел рыцарь из рода Перегринов!
Северн велел одному из своих людей неустанно сторожить доспехи, чтобы не случилось настоящей беды. Заред пришлось просить взаймы копья у других рыцарей: все копья Северна оказались аккуратно подпилены. Колбренд прислал злорадствующего оруженосца с охапкой копий, и Заред вынудила себя поблагодарить мальчишку.
Северн воспринимал все это спокойно: ни слова не сказал, пока Заред смывала грязь с его лица и шлема. Но поскольку он не нагнулся к ней и пришлось взбираться на маленький бочонок, чтобы дотянуться до него, можно было понять, что брат вне себя от гнева. Он молчал, пока она оттирала мед с доспехов. Словно не заметил, как она лихорадочно свертывает знамя, на котором должен был красоваться гордый сокол Перегринов[2].
И с каждой новой неприятностью Заред все больше убеждалась, что за всем стоит Говард. Что ж, это ему на руку. Все это время он исподтишка издевался над ней, а теперь выставил на посмешище и Северна. И этот смех — порука тому, что леди Энн ни за что не выйдет за Перегрина. Весьма сомнительно, чтобы старый боевой конь вроде Хью Маршалла позволил дочери выйти за человека, ставшего объектом подобных измывательств.
— Он добился того, чего хотел, — прошептала она себе, наблюдая, как Северн выбивает из седла еще одного противника. Похоже, Говарду удалось помешать Перегринам воспользоваться богатством Маршалла, чтобы вернуть свои земли.
Может, он сам задумал жениться на прелестной леди Энн?
Перед глазами встал Говард, целующий красавицу. Как бы он поступил, прими Заред его предложение? Добавил бы еще один пункт к длинному списку насмешек над Перегринами? Сидел бы за столом со своим жирным братцем и смеялся над дурочкой, согласившейся выйти за него?
— Этого удовольствия, я, слава Господу, ему не доставила, — выдохнула Заред.
Когда настало время обеда, Северн не пошел в замок и не позволил идти Заред. Правда, ей не очень-то и хотелось: слышать, как смеются над братом, было невыносимо. Северн послал одного из своих людей за едой, и они с Заред уселись на табуретах перед шатром и молча поели.
Правда, Заред попыталась спросить брата, кому, по его мнению, тот обязан своей испорченной репутацией.