Основной обязанностью сибирских пашенных крестьян по отношению к государству была обработка государевой десятинной пашни, размеры которой устанавливались воеводскими распоряжениями. По мнению члена-корреспондента АН СССР С. В. Бахрушина, эти крестьяне «фактически находились на положении крепостных, с той только разницей, что они были крепостными не частного владельца, а феодального государства в целом» (27, с.84).
Частновладельческих крепостных крестьян в Сибири было очень мало. Обычными душевладельцами там были монастыри, крепостные которых пахали монастырскую пашню, но от запахивания государевой десятинной пашни были освобождены.
Правда, при обзаведении хозяйством на новых местах казна выдавала пашенным крестьянам «подмогу» инвентарем (лошади, сошники, серпы, косы), семенами и в ряде случаев небольшой суммой денег. Но не везде такая помощь оказывалась своевременно. В ряде случаев воеводские власти задерживали выдачу помощи, а то и вовсе не производили ее.
Именно в Сибири ХVІІ в. среди переселенцев появляются основатели крестьянских слобод из среды богатых предпринимателей, чаще из торговых людей («сибирских слободчиков»), которые добивались разрешения от властей на основание заимок на свободных землях, ссужали деньгами поселенцев для приобретения последними лошадей, сельскохозяйственного инвентаря и семян. Именно таким предпринимателем был известный первопроходец Ерофей Хабаров.
Таким был и первый «посадчик» пашенных крестьян на р. Ангаре близ Нижнего Братского острога — пашенный крестьянин Распута Степанов сын Потапов. По его словам, распашка обошлась ему в 300 руб., значительную по тем временам сумму. Он «прибирал» охочих людей на пахоту «без государева подмогу и без ссуды, изо льготы». В 1654 г. он сумел поселить около своей заимки 70 пашеннных крестьян из ссыльных, присланных туда властями. Во время походов на Амур Петра Бекетова и Афанасия Пашкова он давал им «хлеб на семена» из своей «пахоты». В 1658 г. за заслуги Потапов был пожалован в дети боярские с высоким годовым окладом в 10 руб. (39, с.214, 215). И таких примеров успешной деятельности «сибирских слободчиков» по заселению Сибирской земли можно привести несколько.
Помимо сдачи хлеба в казну пашенные крестьяне выполняли различные хозяйственные работы по заготовке сена и дров для воеводы и его подьячих «съезжей избы». Суд и расправа над крестьянами лежали на приказчиках, назначаемых воеводами из состава служилых людей. Обычно приказчик жил в деревне или крестьянской слободе на особом «приказном дворе» и имел свою «съезжую избу», куда собирал крестьян, чтобы распределить среди них натуральные повинности.
Кроме того, у крестьян каждой деревни было и свое собственное самоуправление: из их среды выбирались «мирской староста» и «земский дьячок». Для решения всех общественных дел собиралась мирская сходка, а в селах, как и везде на Руси, местом собрания «мира» являлась церковь.
Из числа крестьян выбирались «житничные целовальники», которые хранили собранный с государевой десятинной пашни хлеб и доставляли его в город по требованию воеводы, а также выдавали его по воеводским памятям.
В сибирских городах, как и везде на Руси, посад являлся их необходимой составной частью. Посадские люди платили налоги: денежный посадский оброк и оброки с промыслов. При обработке посадскими пашни с них брали налог на урожай натурой — выращенным хлебом. Кроме того, посадские выполняли ряд повинностей, а в случае нападения «немирных иноземцев» обязаны были помогать служилым людям в обороне города.
Посадское население было довольно многочисленно в таких торгово-ремесленных центрах, как Тобольск, Томск, Енисейск, Иркутск, но в целом к концу ХVІІ в. составляло небольшую часть от общего количества русского населения в Сибири — не более 7 процентов.
В XVII в. на вновь присоединенных сибирских землях русские люди старались сразу же строить церкви и часовни. Возникали в Сибири и монастыри, в которых помимо братии жили «вкладчики». Обычно это были мирские люди, преимущественно служилые, внесшие в монастырь известный денежный «вклад» и получившие за то право пострижения в нем на старости лет.
А вот с направлением церковнослужителей во вновь построенные храмы не везде успевали. Так красноярский воевода Михаил Скрябин писал в Москву про Покровскую церковь в Красноярском посаде и церковь в деревне Ясауловской: «У тех у двух церквей священников нет и призвать неоткуда; в такую дальную украину священники не заходят, и то твое государево богомолье обе церкви стоят без пения и служить некому… Многие люди, государь, в Красноярском остроге и в уезде во всех ближних и дальних деревнях умирают без покаяния, и родильницы лежат без молитв, и младенцы некрещены живут многое время, и умирают младенцы без крещенья» (27, с. 90, 91).