Я испуганно подскочила от резкого пробуждения, но, осознав, что мне ничего не угрожает, сразу успокоилась.
Когда шаги стихли, я открыла дверь чулана и занесла поднос в своё убежище. Владелица таверны оказалась щедра: меня ждала ароматная похлёбка, свежая, тёплая булка и целый кувшин ягодного морса. Живот жалобно заурчал, напоминая о долгом вынужденном голоде, а я, наконец, решила использовать по назначению старую лампадку.
— Не стоит, — шёпотом предостерёг Око. — Яркий свет из щелей привлечёт внимание, а мы должны остаться незамеченными. У меня плохое предчувствие.
Доверившись интуиции своего спутника, я не стала возражать и устроилась с едой у самого большого просвета в деревянной стене: в конце концов, я хочу видеть, что ем!
Растягивая удовольствие от горячей пищи, я уплетала свой завтрак-обед-и-ужин, для развлечения рассматривая зал. Грязный влажный пол, обшарпанные обои, из украшений — висящие на стенах головы животных, заполненная разгорячёнными весёлыми обывателями, пьющими эль, дюжина столов — всё кричало, что я попала в дешёвую харчевню. Худая подавальщица, охая, носилась между посетителями, зорко контролируя наполненность бокалов гостей. За одним из столов у прохода расположился извозчик, с которым я добралась сюда, старухи с ребёнком видно не было, а леденящий душу брюнет шёл прямо на меня!..
Резко выдвинув стул, мужчина сел за стол так, что через щель я наблюдала лишь его ноги и ботинок незнакомца, появившегося из ниоткуда. Обувь, сидящих передо мной, разительно отличалась. Наводящий на меня смертельный ужас брюнет был в чёрных лакированных узконосых сапогах на маленьком каблуке, неприятно постукивающим во время ходьбы. Спутник мужчины, напротив, предпочёл мягкую обувь, внешне напоминающую огромный вязаный носок или кошачью лапку.
— Нашёл? — твёрдо спросил мой попутчик.
— Нет, — промурчал незнакомец. — Думаю, мёр-р-ртв.
— Есть доказательства?
— Найдём, — продолжил мурчать счастливый обладатель вязаных носочков. — Скоро найдём.
— Вы десять лет не можете отыскать живого человека, но скоро обнаружите мёртвого?! — вспылил брюнет.
— Днём р-раньше, днём позже, — убаюкивая, продолжал незнакомец. — Зачем тебе он?
— Я хочу выяснить правду.
— Она известна: он пр-р-реступник.
— Признания не было!
— Потому что сбежал, — ласково пропел котик, а я чуть не поперхнулась морсом. — Невинные не убегают.
— Я нашёл Сильва́ну в Валиире, — услышав название своей деревни, я затаила дыхание и перестала старательно пережёвывать булку.
— Далековато, — мягко протянул незнакомец. — И как она?
— Говорит, что не видела его, а сбежала ради дочери.
— Дочка, навер-р-рное, копия.
— Не знаю, она уехала из деревни поступать за два дня до моего визита.
— Ты провер-р-рял? — послышался скептичный голос.
— Сильване приходится верить на слово, — грустно усмехнулся брюнет.
— Не смог, — колко ухмыльнулись в ответ. — Сили всегда была лучшей: такие, как она, умеют хр-р-ранить секр-р-реты… Мне пор-р-ра.
Вязаный носочек просто испарился, а я так и сидела, замерев с ложкой во рту. Брюнет вышел в центр зала, невнятно окрикнул одного из захмелевших посетителей и завязал драку.
— Поела? — обеспокоенно спросил Око.
Я кивнула.
— Бери вещи и беги! — заорал маг мне прямо в ухо. — Он тебя спас.
А с пауком не соскучишься, ему бы в офицеры пойти — так ловко он раздаёт указания. Однако, наученная опытом с троллями, я повиновалась.
Подобно котику-незнакомцу я выскользнула из чулана и вылетела через чёрный ход на задний двор, где полностью растерялась и на мгновенье застыла. Интуиция подсказывала, что скоро здесь произойдёт нечто плохое, а время на побег предательски заканчивалось. Раз нельзя убежать, то будем прятаться.
Я рванула к повозке, на которой приехала сюда, и залезла внутрь. Пусть кучер был против — выбора у меня не осталось: так точно без меня не уедет. Прижав сумку к себе, я устроилась на лавке и едва облегчённо вздохнула, как повозка тронулась.
— Если повезёт, в Академию попадём завтра, — пока я не успела испугаться, успокаивающе прошептал Око.
— С чего ты взял?
— В противном случае с вероятностью девяносто девять процентов нас убьют, — обнадёжил меня паук.
А нет — испугаться я успела.
— Не должны мы были этого слышать… не должны, — причитал Око.
— Я даже не поняла, о ком они говорили, — растерянно оправдалась я.
— Обо мне, — уверенно ответил маг. — Это я десять лет назад не сознался в убийстве, и я сбежал из тюрьмы. Упоминание о Сильване только подтвердило мои догадки.
Я вопросительно взглянула на паука.
— Она работала няней Вии и видела, что я не убивал.
Скривив губы, я прищурила глаза, а паук продолжил:
— Сили знает, кто это сделал. Знает и молчит!.. Потому что боится. А теперь они её нашли. Но нет… нет, она не расскажет: не сказала тогда — не скажет и сейчас.
— А кто станет интересоваться её согласием, когда она свидетель по такому важному делу? Да и промолчать она не сможет, ведь процедура дознания предполагает снятие щита, — вспомнила я курс «Основ межличностных взаимодействий Ариза».
— Её ментальную защиту пробить невозможно, — как само собой разумеющееся сказал маг. — Дар Сильваны уникален: она родилась со щитом, потому и стала лучшей менталисткой своего времени. После убийства семьи Дома Жизни она пропала… теперь понятно почему.
Для меня её причины исчезать оставались неясны. Вскинув бровь, я намекала на продолжение рассказа.
— У неё была дочь возраста Вии — не помню имени. Я видел девочку всего пару раз мельком, когда Сили гуляла с ней в саду, — начал объяснять Око. — Для меня очевидно, что Сильвана лишь желала защитить её и дать возможность на нормальную жизнь.
— Но почему она в Валиире? Я провела там всё детство и не знаю никого с таким именем. В деревне всего человек триста, — не разделяла я уверенности мага.
— Это ты мне скажи, — тоном полного всезнания произнёс Око. — Ты же её дочь.
Что?!
Заявление мага выбило меня из колеи, перевернуло весь мир и разрушило убеждения. Я дочь одной из самых выдающихся менталисток Ариза, Сильваны, и узна́ю об этом в сырой повозке, управляемой пьяным кучером, от паука. Меня накрыло томное чувство разочарования и полного опустошения. Не будучи готовой осознавать и принимать причины многолетней лжи матери, я мечтала провалиться сквозь землю, исчезнуть по щелчку пальцев и больше никогда не испытывать подобного стыда, ненависти и обиды.
Все тёплые воспоминания о любимой Софи покрылись плотной коркой льда незнакомой Сильваны. Последние десять лет вдруг стали чужие, отталкивающие и гадкие. Меня уже не манила Академия, но и не звал Валиир. Я потерялась в своих и, возможно, навязанных желаниях отныне чужой Софи. Стоит ли вернуться и заявить, что мне всё известно, а после добавить рассказ о моих приключениях в гостях у людоедов, знакомстве с пауком и о подслушанном разговоре жуткого брюнета? Может, показать всё своё негодование насчёт долгого запрета на магию и псевдоритуала со щитом? Зачем Софи это делала? Только чтобы скрыть от меня, что я её дочь? Насколько надо не любить своего ребёнка, чтобы тратить уйму сил на сокрытие правды?!
В справедливой агонии я провела ночь. За окном розовел закат.
— Ай! — я больно ударилась плечом, когда повозка на полной скорости налетела на камень. — Интересно, кучер знает, что за нами никто не гонится, или он до сих пор не протрезвел?
— Скажи ему об этом, — подтрунивал паучок.
— Думаешь, надо? — усомнилась я.
— Конечно! Всё-таки ты едешь не за спасибо, а за два серебряных.
Последние слова Око нарочно выделил, чтобы напомнить о моём расточительстве. Ну, хоть о связи с Софи он не расспрашивает — уже хорошо.
А я, кстати, не прочь поскандалить. Злость всё ещё бушевала внутри и требовала выхода. Я высунулась в окно и, раскрыв рот, уже приготовилась высказывать претензии по стилю вождения, как замерла от удивления, так и не сомкнув губы, — повозкой управлял брюнет в чёрных лакированных сапогах и, кажется, не догадывался о непрошенных пассажирах.