— Слышал я, что силы, успех, удачу дарует Рогатая… Но поглядите на меня! Если бы это было так, то удалось бы мне стать таким… таким сильным, стать вождём, покорить столько мелких племён? А? Если среди вас есть сторонники этого демона — выйдите и опровергните меня! Молчите⁈ Правильно! Потому, как только мы сами решаем, кем станем!
Из толпы раздался крик:
— А колдуны?
— Что колдуны?
— Их могучие силы…! Разве не дарует их ОНА?
— Те силы, что находятся в камне искажения, что многие зовут гнилым, не имеют к Рогатой никакого отношения! Это следы тех, кто был более могущественен, чем эта жалкая пародия на божество! Мы лишь учимся его использовать, с чем инженеры-колдуны справляются и без помощи демонов! Вот мы пользуемся в бою порохом — а его вообще изобрели бородатые коротышки! Кто-то также говорит, что это подарок гномьих божеств своему народу… Но ведь и мы пользуемся порохом теперь! Тогда что, можно было бы вообще сказать, у нас общие боги? Нет! Это просто изобретение, которым может пользоваться любой, если вы как я, отвергаете поклонение ложной богине и знаете, и умеете достаточно, чтобы пользоваться этими знаниями!
Полуоткрытые пасти, писк, рычание, волнующаяся масса тел.
— Никакого поклонения демонам, никаких им жертв! Верьте мне, воины! Слабаки надеются на богов, что те их наградят! Мы сами же возьмём в свои лапы богатства этого мира, как на поверхности, так и в его недрах!! Мы убьём всех наших врагов, мы создадим из ничего оружие! Мы создадим свои города и страну, где будем ходить в безопасности, куда короткозубые, голокожие и коротышки будут съезжаться, чтобы учиться! Где ни одна тварь — ни в небе, ни под землёй, ни уж тем более на земле не сможет ни охотиться на нас, ни вообще угрожать!
Тут я, конечно, загнул, но мечтать же не вредно…
— Долой Рогатую, есть и другая жизнь, без всего того… Без болезней, без голода!
Раскаты грома раздались ещё ближе. И вместе с ним сначала некоторые выкрикнули:
— Долой Рогатую!
И этот клич был подхвачен и распространился, как круги от падения камня на водной глади, как верховой пожар в лесу, этот крик вспыхнул и разнёсса по округе, отпугивая собирающихся?
— Долой Рогатую! Долой Рогатую! ДОЛОЙ РОГАТУЮ!!!
Обрубок тела Сарвууха укладывали на телегу. Грузившие его ворчали:
— Добить пса! Не жилец же!
— Не трогай, если сдохнет, то не от нашей руки.
Здесь же грузили и остальных наших, кто не мог передвигаться. Недалеко мазали порезы жиром, маслом и резали под присмотром Хьяльти (или без оного) раздробленные конечности, а если было что-то совсем плохое, вроде оставшейся от камнелазов кислоты или каких-либо ожогов, то использовали то же, либо применяли самое распространенное средство — опорожняли мочевой пузырь на раны собратьев. Для легкораненых (порезы, рассечения, содранная шкура, переломанные и срубленные пальцы, уши, отсеченные концы хвостов, выбитые глаза, сломанные и выбитые резцы) лечения не было.
— Собираемся быстрее! Крокс, почему твои не копают? Нам нужен большой курган! Пленным дайте уже в лапы что-нибудь! Что, когтями тоже неплохо⁈ Хорошо! Никакого оружия! Черенками пусть копают, древками!
— В тюки вяжите! Главное — оружие и доспехи. Ну не мне вас учить!
— Кого выбрали, наедайтесь быстрее, у нас впереди долгий путь!
Крысы жадно ели и пили, тут же делили добычу, менялись награбленным, применяли снятые с мертвецов обновки, цедили кровь и резали мясо для «кровавой» похлёбки. Отдельно уносили золотые и серебряные монеты, кольца, серьги, а также немногочисленные артефакты и драгоценные камни, что поснимали с тел, но большую часть которых нашли в лагере нападавших.
Часть спешно рубила головы, снимали скальпы и кожу — для будущих украшений.
— А ты почему не ешь?
— Думаю о том, что нас ждёт впереди… — Наёмники уже вовсе скрылись с глаз, камнелазов и дух простыл, сбежавшего орка тоже было не видать, небо было чистое, никто не бунтовал. — Да и охоты нет, — ответил я угрюмо. Тигрёнок пока так и не нашёлся.
По моему приказу был сформирован «летучий» отряд, который я собирался повести как можно быстрее к логову, посмотреть на то, что задумал Хрезкач. Эта хитрая тварь могла вполне впустить в него врагов, с него станется. И сейчас бойцы спешно-спешно занимались делами первой необходимости. Все остальные, с ранеными, пленными и добычей, должны были идти позади. Может как раз и Струх придёт в себя, так как без «колдунства» сталкиваться со старым Хрезкачом Горбатым совсем-совсем не хотелось. Как там остальные крысята? Посмеет ли навредить им? Мартин Тассе с семьё же ещё остался, а Горбатый его недолюбливает.
Среди пленных были те, кто сразу попросился в наше войско. Я видел, как одного такого допрашивал Скронк:
— Ты ведь сражался против нас. — не слишком-то и обвиняюще говорил он.
— Я сражался, чтобы выжить, мне некуда было деться.
Зачем он с ними разговаривал, было непонятно, так как процедура уже давно была отлажена — такие, взятые в плен на поле боя, шли в рабы, и уж если там они проявляли себя с лучшей стороны, то становились нашими клановыми воинами.
Тут же среди пленных попались и те, кто оказался и из предавших нас поселений — их я запретил убивать сразу: пригодятся для каких-нибудь экспериментов Струха (которого сейчас усиленно откармливали, а пока несли в носилках). Всё же это направление, как и изготовление стрелкового оружия, и добыча искажающего камня в военном отношении была довольно перспективна.
Мой отряд вышел в путь к вечеру, двигаясь налегке, оставляя позади себя раздетые тела врагов и нарастающий курган, где в погребальной камере, чьи стены были собраны из копий и алебард, были рядами уложены все те, кто добыл мне очередную победу, а поверх камеры была насыпь из огромного числа камней и земли, чтобы падальщики не смогли разворотить. Части тел выкопанных камнелазов лежали пока поодаль, чтобы в дальнейшем стать частью кургана, отпугивая неразумных монстров и чудовищ.
Тигрёнка нашли недалеко от места первого столкновения с силами противника, на склоне небольшой сезонной речушки, на дне которой едва бежала водичка.
Он не послушался общей команды на отступление, сбежал от своих братьев, и, видимо, вместе с пращниками/застрельщиками беспокоил врага. А потом у него, в отличие от жилистых, выносливых бойцов, не хватило сил сбежать, когда войско противника бросилось в преследование.
Вначале, судя по следам, он поймал стрелу в ногу, а потом его походя ткнули ножом в спину, вытряхнули из обшитой железными пластинками курточки, и он так и остался лежать на короткой щёточке высохшей травы в луже собственной крови, маленький и холодный.
Мелкие собрались рядом, тягали его окоченевшее тело в разные стороны, пытаясь привести его в чувство, поглядывали на меня, а я молчал, зная, что даже Хрезкач, не то что Струх, не сможет вернуть ему жизнь.
— Лучшие уходят первыми… — традиционно протянул кто-то рядом.
А я молчал.
Я не обращал ни на кого внимания, ни на тех, кто мне помогал, коих было не так много, но и не мало, ни на тех, кто недоуменно наблюдал за нами.
Молчал и тогда, когда в небольшом курганчике мы выкопали глубокую яму, обойдя упокоенные останки того древнего воина, для кого он был насыпан, и прокопали ещё глубже, до сплошного камня. Мы положили его свернувшуюся фигурку на охапку сухой травы, собранной по былинке крысятами, и на кипу одежды, которую сняли с себя. Чут накрыл его тело меховой волчьей накидкой, положили рядом с ним копьё, нож, бурдюк воды, мяса. Мелкие сунули ему под бок какие-то игральные косточки…
Я взял булаву и бил по огромному камню, слушая непонимание, стон, недовольство и откровенную ярость демонического оружия, на которые мне было наплевать. Бил, откалывая куски, пока его бесформенные грани не начали напоминать очертания высокой фигуры. На какое-то время меня сменяли другие, тупя артефактное оружие, они высекали линии, скругливали резкие каменные выступы, пытаясь шлифовать грубый камень.
Этот камень мы с трудом, напрягая все силы, поставили на вершине кургана, отмечая для себя место захоронения Тигренка.
По прошествии полутора суток мы были уже на месте.
Нас не встречали у логова вражеские войска или ряды мутантов Хрезкача. Когда мы поднялись на холм и взглянули на место нашего постоянного убежища, то не нашли ничего необычного. Оставшиеся рабы работали, караульные стояли на своих местах. Патрулей не было видать — но так это мы сами почти всех забрали с собой.