Лишь только звук колокола, который мы как-то зимой взяли в качестве добычи, изредка выбивал резкий и дребезжащий звон.
Когда наш отряд с оружием наготове входил в ворота, все только удивлённо глянули на нас. А логово шумело на сотни голосов: писк, крики, звон орудий труда и амуниции, скрип лопат и шорох лап — всё сливалось в сплошной неутихающий гул. Часть жителей бросилась к воинам отряда, чтобы узнать новости, но бойцы лишь молча бросились во все стороны, занимая самые важные точки на поверхности логова и блокируя входы в норы.
Вытянули носы самые малые крысы, уже не с полупрозрачной кожей, а те, чья шёрстка была нежнее самого лучшего бархата, впервые выбравшиеся из своей норы и греющие свои шкурки под тёплыми лучами солнца.
На одной из башенок, недалеко от беспокойного колокола, раскачивающегося будто по своей собственной воле (Да от ветра скорее всего, просто этот ветер внизу не слишком был заметен, да, а наверху уже чувствовался! Сам не лазил, но как ещё иначе?), сидел крыс, что высоким и тонким голосом с хрипотцой произносил некие строки:
…Вы не несете ответственность ни за чьи ошибки, если они все слабее и глупее!
Мы должны стремиться быть выше других, ибо мы все стоим выше других рас. Унижай, принижай!
Да не помогай нуждающимся, ибо нуждающийся слаб — подчини его!
Предавайся чревоугодию, ешь и пей вволю, ибо еды не бывает много!
Вы должны распространять ложь или слухи, ибо это наш путь к величию!
Вы должны желать больших богатств, ибо так мы можем добиться наступления воли Рогатой!
Другие расы — лишь насмешка перед истинным величием детей Рогатой!
Вы должны поощрять других, которые следуют путём, завещанным нам Её волей!
Вы будете упорны и будете вознаграждены!
Хвастайся — пусть все знают о тебе!
Вы не должны отделить себя от темных желаний!
Вы должны мстить по любой необходимости!
Вы не должны брать только то, что дано — берите всё, что можно унести!
Вы не должны верить ни в каких других богов — ибо они ложны!
Он весьма удивился, да ещё кричал возмущенно, когда его пинками и ударами рукоятей согнали с занимаемого поста.
Усталые, покрытый коркой засохшего пота Сокуч и Одноглазый с десятком крыс метнулись в норы, а вскоре вниз пошёл и я.
Шёл, всё ещё ожидая худшего. Что там будет в лаборатории? Разделанные тела моих подопечных? Да вполне.
Но в лаборатории было тихо. Ничто не бурлило в котлах, нигде не светились чернотой излишки искажающего камня, не трещали искрами огни под котлами с непонятным варевом, а железо и части тел всевозможных монстров спокойно висели по углам.
Старого колдуна я нашёл в его стылой аскетичной норе, лежащим без сил на жёсткой плетеной циновке, и тусклый свет его глаз еле алел.
Было темно, но свет нам и не нужен был. Ситуация была вполне ясна.
Он первым начал разговор:
— Мне было обещано… Что твоя смерть… продлит мою жизнь…
А я, прислонившись спиной к земляной стене и положив меч рядом с собой, сидел и ждал сам не знаю чего.
Осторожно и практически стелясь, зашёл какой-то воин и занёс светильник, после чего быстро-быстро сбежал.
— Викник… Всё сделал не так?
— Случайность. И Сарвуух помог.
— Гунулы… Грязные псы… достойные стать лишь частью… передового сброда… идущего на клинки врагов… Я видел… Наблюдал… Но сил не хватило…
— Они достойные и верные воины, как показало время.
— Время… ты ещё совсем молод… я прожил много… кха-кхааа… дольше, чем любой другой… в нашей пустоши.
Его нижняя челюсть с трудом двигалась, язык еле ворочался, и голос звучал глухо, слегка неразборчиво.
—…брал часто чужие силы… но всему приходит конец… если бы я мог…
— Как ты видел?
— Мы можем путешествовать духом…
Надо будет Струха расспросить, успел ли старик ему об этом рассказать.
— Кто обещал тебе здоровье?
— Она… богиня…
— Сама?
— Да… Во сне… На руталах… Через посланцев…
— А сам с ней связаться мог?
— Нет… лишь хургунь… его дым помогает…
— Зачем она хочет от меня избавиться? — я понимал глупость вопроса, но если он отвечает, то надо продолжать расспросы.
— Неверующий… Мешающий будущему Вознесению.
— Вознесение?
— «…и заполнят мир её дети, и не останется целого… Кха-а… и не будет ничего…»
— Кто с тобой связывался?
— Разные…
— Где их найти? Где живут её последователи?
— Не в пустошах… в городах… Ещё разрозненны… Но…
Он замолчал, несколько раз что-то булькнуло, и продолжил совсем тихо:
—…собирает силу… всё меняется… придёт…
— Кто? Кто собирает? Что придёт?
Нижняя челюсть колдуна больше не дрожала. И глаза не светились.
Хариб, Вердр, Лократ, Лука, Воэл, Скурий сонно выползли из какого-то отнорка и не понимали, почему я их сгреб в одну большую охапку.
Глава 12
«Разные интересные новости и слухи о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в городке Глаттерштале округа Северный Эболон и иных окрестных странах»
ОБЕРЛЕНСКИЙ ИМПЕРСКИЙ МИР
В год 376 от воцарения первого императора правители Рихланда, Гертенленда и Оберлена в Опенберге скрепили своей рукой и установили; также руку приложили их архилекторы и лекторы. Принесли присягу наследники и первые люди — маркграфы, графы и очень многие другие… Принесли присягу на мир клирикам и монахам из учтенных орденов, а также мирянам, как-то: купцам, женщинам, не похищать их насилием.
Присяга такова: никто да не нападет на чей-либо дом, не разоряет пожаром, не захватывает из-за денег, не ранит, не бьет, не убивает. А кто сделает это, теряет глаза или руку. Если кто его будет защищать, понесет то же наказание. Если убежит в замок, то присягнувшие миру, обложив его, через 3 дня воюют его. Если кто уйдет от кары, то земли за службу, если таковой у него есть, отбирается господином, а вотчина отходит к его родственникам. Если кто украдет на 100 крон или больше, теряет глаза или руку. Если украдет меньше, чем на 100 крон, лишится волос, будет сечен розгами и отдаст украденное; и если трижды произведет такое воровство или грабеж, теряет глаза или руку. Если в дороге встретится тебе твой враг и ты можешь вредить ему, вреди; если убежит в чей-либо дом или двор, пусть останется невредим.
Принятие на службу пушечных дел мастера в Глаттерштале
В пятницу перед воскресеньем перед днём святой Бригитты, члены городского совета по просьбе старейшины и согласно клятве мастера ремесленных дел Утте, передали ему башню старого проповедника, что находится на Буттнергессе, но с той разницей, что он должен будет делать и приготовлять городу весь порох так часто, насколько будет потребность на все выданные ему деньги и так долго, насколько это заблагорассудится господам, каковые присутствуют ныне и будут присутствовать потом; и его недельное жалование будет 15 полновесных грошей новой рехшленгенской чеканки, и он должен хорошо присматривать за всеми пушками и в особенности он должен отливать ружья и тому подобное на все деньги и все это должно быть по велению богов-защитников рода людского…
Очередное проявление милосердия от Иоганна Доброго, второго графа Штайлера: что находясь на службе у своего сюзерена курфюрста Добернштадтского, после битвы у Гателя, не желая заниматься смертоубийством, повелел отрубить оказавшимся в плену арбалетчикам большой и указательные пальцы и отпустить их с миром.