Большие резные двери, забаррикадированные изнутри, были сломаны — одна массивная дверь метров четырёх в высоту, раскололась пополам. Вторая, в принципе, держалась хорошо — если бы не огромная дыра, через которую в итоге мы и прошли, а до нас прошёл кто-то другой. Потому что на гари, среди обугленных костей и оплывших доспехов явно виднелись отпечатки крепких подошв, будто впечатавшихся в камень. Вот в том зале и был тронный зал.
Почему я так решил? Ну здоровенное каменное сидение на небольшом возвышении вряд ли было чем-то другим, чем троном.
Тронный зал гномьей крепости, когда-то величественный и впечатляющий, теперь выглядел как мрачное отражение прошлой славы. Размером в четыре поля для игры в «сквигобол», он явно видел времена получше. Затхлый воздух пропитался запахом гари и пепла, и сам вид зала говорил о печальных событиях, произошедших здесь.
Огонь, яростно разгоревшийся в прошлом, оставил свои следы на каждой поверхности. Местами оплавленные золотые узоры на стенах теперь убого, словно память о былой красоте была поглощена пламенем. Величественные колонны, когда-то украшенные резными узорами, теперь облупились, оставив лишь обрывки своей былой красоты.
Потолок, ранее украшенный золотыми рунами и кристаллами, теперь обуглился от пламени, которое охватывало зал во время разрушительного пожара.
Каменные статуи, покорные свидетели разрушения, ранее украшавшие зал, были по большей части расколоты и разбросаны по полу вперемешку с костями.
Огромный трон, когда-то весьма богато украшенный инкрустациями, теперь был лишь тенью своего прежнего величия. На троне лежал череп, а вокруг лежали обломки разбитого оружия и помятые части доспехов, напоминая о том, что всё было утрачено — но утрачено в борьбе.
Пыль и мелкие клочья паутины покрывали каждый уголок, словно время замедлило свой ход в этом месте, оставив его пленником прошлого. Кое-где ещё блестели покрытые копотью растопленные лужицы металлов, часть из которого была золотом и серебром.
Местами на разрушенных стенах зала остались обломки и обрывки гербов, штандартов и знамён, когда-то развевавшиеся на ветру с гордостью и достоинством, свидетельствующие о былой славе и могуществе этого места. Теперь они выглядели как тени прошлого, их яркость и красота утрачены под воздействием времени и разрушений, теперь они были покрыты пылью и покороблены. Золотые и серебряные узоры, ранее блестевшие на фоне темного камня, теперь выглядели блеклыми и потускневшими. Они висели на стенах, словно плачущие призраки, напоминая о прошлых победах и поражениях.
Несмотря на свою печальную участь, остатки гербов, штандартов и знамён все еще несли в себе дух борьбы и принадлежности к этому месту. Они были свидетелями множества сражений и исторических событий, и даже в своем разрушенном состоянии они продолжали напоминать о славе и гордости, которые когда-то принадлежали этому тронному залу.
Но даже в своем разрушенном состоянии, тронный зал все еще излучал некую атмосферу величия и силы. Он был свидетелем множества историй, битв и решений, принятых здесь. И хотя время и разрушения оставили свой отпечаток, тронный зал все еще носил в себе дух гномьей крепости, гордости и настойчивости, которые никогда не исчезнут.
А посередине зала стоял… Гном?
Очень странный гном. А если ещё точнее — статуя странного гнома.
Такого же странного гнома, несколько мумифицированных в торфе тел которых мы нашли в болотах Намун.
Ее каменное тело было гномьим, но с искаженными чертами, словно на гнома-творца сошло отражение безумия и злобы. Скульптура была создана с невероятной детализацией. Каждая складка его одежды, каждая мышца, каждый шип на его колючем доспехе был проработан крайне тщательно. Бородатое лицо с искаженной презрительной улыбкой, словно насмехалось над всеми, кто осмелился встать на его пути. Его каменные руки были вырезаны будто бы из черного мрамора, словно сама тьма собралась в этой статуе.
Статуя, искусно выточенная, она сочилась тем дымом, гарью, которой мы дышали, пробираясь по коридорам.
Гулко шагая, подошел ближе, всмотрелся.
Статуя была не только пугающей, но и притягивающей.
Глаза гнома, единственное, что осталось живым в этом окаменевшем теле, сверкали яркими красными огнями. Они были окном в мир хаоса, врата, через которые был виден мир того, кто пленял демонов из иных измерений.
— Хаш… — неожиданно раздалось из приоткрытого каменного рта.
Кто-то взвизгнул, растянувшиеся позади крысы закричали, и стрелки разрядили оружие окаменевшему гному. Свинцовые пули лишь скололи несколько кусочков от замершего воителя.
Вглядываясь в его глаза, что разгорались тьмой, я вознамерился уже самолично расколоть его голову — каменная она или нет — когда каменная серость, замершая в его глазах, медленно поползла вверх, навсегда гася в них бушующее пламя ненависти.
Выдохнул и разжал вспотевшие ладони на рукоятях сечек.
Прошел осторожно дальше. Привлек внимание один из углов зала, где на постаменте лежала старая толстая книга. Ее обложка, изношенная временем и покрытая пылью, была изготовлена из темного кожаного переплета, который явно потерял свою первоначальную гладкость. На передней части обложки виднелись вытравленные золотом узоры, теперь блеклые и почти неузнаваемые. Они изображали сложные символы и рунные знаки, свидетельствуя о том, что эта книга была нечто большее, чем просто сборник страниц.
Раскрыл.
Страницы книги, желтоватые от времени, были покрыты мелкими чернильными пятнами и потертостями. Старинный шрифт, выведенный с большой тщательностью, словно рассказывал историю, которую только он мог рассказать. Красочные, несмотря на время, рисунки рассказывали о борьбе гномов с окружающими расами за горы, а при прикосновении к странице слышался тихий шелест, и сама книга шептала рассказы о прошлых временах и об обидах, которые претерпели гномы — большая часть из них так и не была отомщена кровью.
Книга была свидетелем эпох и событий, которые уже давно ушли в прошлое, но ее страницы продолжали хранить в себе бесценные знания, а потому я как-то даже бессознательно попробовал её поднять и забрать с собой, сразу давая распоряжения:
— Осмотреть и обыскать здесь всё! Что целее — складывайте в одну кучу, что уже полный хлам — в кучу, что на помойку выкинем….
— НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ РЕЛИКВИИ! УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ!
Раздался сухой старческий и низкий голос.
Все живые в зале переглянулись.
— А ты кто такой? Может покажешься — кто ты и где ты?
Тишина. Мы ждали, но ничего в ответ — ни голоса, ни действия.
— Лааадно, — я вновь вознамерился поднять книгу. — делаем как я сказал!
— НЕ СМЕЙ! УБИРАЙТЕСЬ!
— Эй, ты, дед! Во-первых: не ори. А во-вторых: покажись нам и поговорим, обсудим — где тут у тебя реликвии, а где просто мусор.
— Ищи дурака! — уже не крича, нормальным тоном раздался надтреснутый голос.
— Может расскажешь, кто ты такой? — озирался я в поисках невидимого собеседника, или хотя бы откуда раздаётся голос. — Слушай, если ты будешь так долго молчать, то мы тут сами разберёмся, как поступать со здешним мусором!
— Проклятая крыса, чтоб тебя вши загрызли! Мог бы догадаться, что я здешний хранитель города, дух камня и горы!
— С чего ты взял, что я крыса? Ты меня видишь?
— Может и не вижу, но смрад от вас почувствовать способен! Мне глаза мне не нужны, чтобы узнать кто ты такой. Падальщик, уродская смесь мусорных крыс и продавшихся Хаосу людей! Вы, крысолюди, трусливые мастера в искусстве бегать по лабиринтам, разносить заразу и наносить удар из-за угла!
— Вот тут ты не прав, дед! Среди нас нет никого, кто имеет отношения к хаосу! И да, ты знаешь, старик, крысы могут быть трусливыми, но они также обладают острым умом! Мы можем найти пути выживания и приспособиться к любой ситуации.
— Да, да, конечно. Острый ум, который вы используете для того, чтобы найти новые мусорные кучи для обитания. Великолепно!
— Если крысы мусорные жители, то их место как раз здесь! Потому как развалины этого города одна сплошная мусорная куча! И среди моих подчиненных есть разные племена! И я — не крыса! Ну или не совсем. Мутант — да, но не надо наговаривать!