Погода всегда считалась фактором, определившим успех Амундсена и неудачу Скотта. Хотя о больших преимуществах говорить нельзя: погодные условия для обеих экспедиций были практически одинаковы. Дело лишь в том, что Амундсен оказался гораздо лучше подготовлен к ним, а Скотт почти не предусмотрел запаса продуктов и топлива на случай непогоды. Собираясь в четырехмесячное путешествие, Скотт не ожидал того, что плохая погода может задержать его хотя бы на четыре дня. По параллельным дневниковым записям руководителей обеих экспедиций за один и тот же период можно представить энергичного Амундсена, бодро идущего на лыжах сквозь туман, и усталого, впавшего в депрессию, непрерывно жалующегося, с трудом бредущего по снегу Скотта. Хантфорд видит разницу не в стиле, а в подходе:
Скотт… считал, что стихиями можно руководить в своих интересах, и неизменно удивлялся, когда ожидания не оправдывались. В этом проявлялось его фатальное высокомерие.
Разница между двумя соперниками видна даже в выборе тех моментов, когда они взывали к Богу: Скотт делал это, когда дела шли плохо, а Амундсен – чтобы поблагодарить за удачу. В любом случае Скотт был агностиком и верил в науку, Амундсен же поклонялся природе, поэтому умел спокойно принимать все ее капризы в виде метели или ветра. Норвежцы вообще были прекрасно настроены на волну окружавшей их природы, не ощущая той экзистенциальной тревоги, которая так мучила Скотта и благодаря ему лишала уверенности всю британскую экспедицию.
Норвежская экспедиция испытывала серьезную нехватку денег, но все ее участники оказались хорошими лыжниками, имели лучший рацион, пользовались простым, но качественным снаряжением, и, наконец, их объединяла дружба. Скотт техникой передвижения на лыжах не владел, они были для него в новинку. Его экспедиция находилась в плену классовых идей, но имела много денег и покровителей. Он планировал использовать пони и мотосани, однако, столкнувшись с их неэффективностью, вернулся к транспортировке саней людьми. В зимнем лагере британской экспедиции задолго до того, как партия Скотта вышла в сторону полюса, один из членов команды, Триггве Гран – важно, что он был норвежцем, – написал: «Наша партия расколота, мы словно армия, потерпевшая поражение, – разочарованная и безутешная».
Амундсен отличался восприимчивостью, обладал способностью сочувствовать другим, но у него были и свои странности. Он имел предубеждение по поводу врачей и не хотел брать их в экспедицию. «С его точки зрения, наличие доктора, чья роль немного похожа на роль священника, означает раскол команды», – пишет Роланд Хантфорд. Зато люди Амундсена считались отличными специалистами в области навигации в отличие от команды Скотта, где лишь один человек знал навигацию. Но именно его в полярную партию не включили, хотя в последний момент Скотт увеличил ее еще на одного человека, что означало неминуемую нехватку продуктов.
Длинную тень на эту схватку за полюс отбрасывает титаническая личность Нансена, который, по словам господина Хантфорда, имел интимную связь с Кэтлин Скотт – тоже по-своему значительной фигурой. То, что Амундсен воспользовался кораблем Нансена – непотопляемым, несокрушимым «Фрамом», – стало его огромным преимуществом. Корабль Скотта, скрипучий «Терра Нова», не был приспособлен для своей задачи, а «Фрам» действительно сумел достичь и рекордно северной, и рекордно южной точки. Получить «Фрам» оказалось критически важно, поскольку Амундсен нуждался в пригодном для океанского плавания крепком судне, специально построенном для экспедиции и проверенном в условиях морского путешествия. Практически не имея покровителей, он до последнего момента скрывал свои истинные цели, поставив на карту много больше, чем Скотт. При этом почти в каждом случае Амундсен принимал верные, дальновидные решения, а Скотт мало знал и часто ошибался – вот почему эта книга кажется мне такой ценной. Ведь на самом деле она повествует о том, как возникают самообманы и героические мифы – обязательные ингредиенты национализма.