— Прошу вас, господин Хью, исполнить мою справедливую просьбу, настаивала на своем Хелуит, не обращая внимания на угрозы Гилберта.
— Говори, женщина, — приказал Хью, с отвращением взирая на Гилберта.
Все в холле, не отрываясь, смотрели на шатающуюся, избитую фигуру Хелуит. Но, несмотря на дрожащий, слабый от боли голос она донесла его до каждого уха. Не было не слышно ни звука, лишь несколько приглушенных рыданий.
— Мне необходима защита, милорд. Как для меня, так и для ребенка, которого я ношу под сердцем.
— Ты ее получишь, готов тебе поклясться, — сказал Хью.
— Я хочу его. — Она подняла дрожащий палец. Из-за ее неуверенной, слабой руки было трудно предсказать, куда она указывала.
— Гилберта? — спросил Хью. — Ты хочешь, чтобы я покарал его за его отвратительные деяния? Хелуит отрицательно покачала головой.
— Я сама за все отомщу, милорд. Мне нужен муж, способный защитить меня и моего ребенка. Я прошу вас дать свое согласие на заключение моего брака с Ротгаром Лэндуолдским сегодня же ночью.
Глава 19
Это в моих силах.
Совершенная ясность, необычайная простота этой высказанной мысли тут же прервала оглушительный гвалт и возбужденную болтовню, которые угрожали снова лишить Хью рассудка.
Казалось, бесконечная вереница просителей, предшествовавшая появлению перед ним избитой сакской женщины, слилась перед его глазами в одно большое пятно, а их грубые слова не давали ему как следует вникнуть в их смысл из-за плохого знания их родного языка. Он ловил одно слово там, другую фразу здесь, но что он понимал в новых соломенных кровлях, лоханях для стирки белья, о пшеничных отрубях? Поэтому он соглашался со всеми просьбами, на которые ему было по сути дела, наплевать; он только заботился о том, чтобы рядом с ним сидела, сжимая его руку, гордо улыбаясь, его жена и сестра, сиявшая от одобрения его действий.
Почему он не последовал совету Эдит удалиться вместе с ней в спальню после появления перед людьми, предоставив Марии возможность самостоятельно рассмотреть все их просьбы. Но потом появилась эта женщина. У него сразу заныло на затылке, когда он увидел ее покрытое синяками лицо; голова у него, казалось, распухла и вся горела от мысли, что пришлось вынести этой несчастной. Бедная, бедная женщина. Он не мог оторвать от нее взгляда, хотя вспышки внезапно разгоревшегося огня проникали через глазные яблоки прямо в мозг, отражаясь там невыносимой знакомой болью.
— Ты хочешь выйти замуж за Ротгара? — повторил он просьбу этой сакской женщины, чтобы лишний раз убедиться в том, правильно ли он ее понял.
— Нет, она не хочет, это несерьезно, — возразил, словно в шоке, Ротгар. Я не столь строго следил за ней, но, клянусь, теперь я не позволю ей страдать.
— Я имею право этого требовать, — упрямо твердила сквозь плотно сжатые зубы женщина, сердито поглядывая на него.
— Это в моих силах. Но должен ли я так поступать?
«Может, тихо посоветоваться с женой?» Нет, нет, его тревожили какие-то неясные, неприятные воспоминания, связанные с Эдит и Ротгаром, воспоминания, которые никак не поддавались окончательной формулировке. Мария, побелев, как полотно, вся напряглась; она бросала упорные взгляды то на него, то на эту сакскую женщину. Неужели она опасалась, что он откажет ей в помощи? Его жена, его сестра, эта сакская женщина… они все настолько беспомощны, не в состоянии противостоять ни одному из его рыцарей, и не только Гилберту, Уолтеру, даже этим рослым молодым оруженосцам. Женщины, военные трофеи, но как глупо, как невеликодушно со стороны таких мужчин злоупотреблять теми, кто не могут оказать никакого сопротивления? Нужно поговорить с ними со всеми — от оруженосца Роберта до верного рыцаря Стифэна. Ну, а где эти оба неблагодарных?
— Я требую этого по праву, — повторила еще раз сакская женщина. Она, казалось, покачивалась, с трудом удерживаясь на ногах, словно вот-вот была готова упасть в обморок. Чьи-то сострадательные руки протянулись к ней, чтобы поддержать ее. Мальчик освободился из объятий Ротгара Лэндуолдского. Оруженосец Гилберта резко бросился к нему и схватил за руки. Он стремительно кинулся к Гилберту с таким зверским видом, словно хотел превратить его в котлету. Ротгар пытался вырваться из рук оруженосца, а ребенок побежал к матери. Он, задрав голову, глядел ей прямо в глаза, а черты его лица были поразительно похожи… похожи…
— Как твое имя, женщина?
— Меня зовут Хелуит.
— И почему ты выбрала этого человека?
— Потому что других нет. Все мужчины в Лэндуолде либо уже женаты, либо умерли, откликнувшись на зов Гарольда выступить с оружием в руках. Кроме того, мальчик от него без ума.
Этот мальчик, — не выходило у него из головы, — этот мальчик так похож на Ротгара, и вот эта женщина говорит о своих правах на него как на мужа, этот мальчик так и льнет к Ротгару, покуда, чего-то испугавшись, не отбежал в сторону. Может, перед ним сын и отец, бывший господин и его возлюбленная? Он очень обязан Ротгару, он это сам признавал. Но если между ними когда-то пробежала искра, то, может, после заключения брака пламя любви заполыхает с новой силой?
— Нет, Хелуит. Я позабочусь о тебе и о твоем сыне, но я не могу жениться на тебе, — сказал Ротгар.
Хелуит не обращала никакого внимания на сакса.
— Мне нужен мужчина, чтобы он защищал меня, господин Хью, чтобы он обрабатывал принадлежащий мне участок земли.
— На самом деле эта Хелуит владеет землей? — спросил Хью у Уолтера.
— Да, несколькими акрами расчищенной под пашню земли в хорошем состоянии и очень уютной хижиной, но я прошу вас не удовлетворять ее просьбу. Ничего удивительного. После стольких лет, проведенных в боях, где он со свойственным ему военным искусством уничтожал саксов, такому человеку чести, как он, претило, что такое богатство передавалось в руки бывшего врага, а он, безземельный холостяк Уолтер, ничего не получал. Но Уолтер не понимал, в каком долгу находится Хью у Ротгара, Боже! В тот момент, когда Хью обдумывал эти мысли, Уолтер незаметно отвесил Гилберту подзатыльник.
— Не следует этого делать, Хью, — взмолился Гилберт.
— Вы не имеете никакого права так поступать! — взвизгнул Филипп. Лэндуолд — это вам не задняя часть оленьей туши. Его нельзя разрубать на части. Она не имеет права ни на акр! Я расскажу об этом Вильгельму, когда представлю ему петицию…
— Ну-ка немедленно выйди из зала, Филипп! — заорал Уолтер. Или ты опять сморозишь какую-нибудь глупость и потом горько пожалеешь об этом.
Хью не обращал на них никакого внимания. От Ротгара он получит эти земли, даже свою жену, и в один прекрасный день у него, с Божьей помощью, появится сын. Одним своим великодушным жестом он мог все уладить. По декрету Вильгельма, эти несчастные несколько акров земли, несомненно, принадлежат ему, Хью, но он мог пожаловать их Ротгару вместе с хижиной, не такой, вероятно большой, как этот зал, но все равно пристанище, кроме того, в придачу миловидную хрупкую женщину и этого крепыша-сына. Хью манила к себе спальня, обещая ему сладостный отдых после всего этого шума, яркого света…
— Вы, сэр священник, выйдите вперед. Отец Бруно подошел и стал рядом с Хелуит.
— Вы, Ротгар Лэндуолдский, станьте рядом со своей невестой!
К изумлению Хью, Мария негромко, отчаянно вскрикнув, начала безжизненно опускаться на пол. Никогда нельзя заранее предугадать, что может произойти с этими женщинами и этими браками. Но нужно было все же что-то предпринять, так как, Мария, вероятно, лишившись чувств, пошатываясь, медленно оседала на пол. Оруженосец Гилберта, оставив в покое Ротгара, бросился со всех ног к ней и ловко подхватил под руки. Да, в нем заложены рефлексы прирожденного рыцаря… нужно обратить внимание на его подготовку. Потом он заметил, как, грузно ступая по полу, из зала вышел Уолтер, словно разуверившись в его способности правильно понимать суть вещей.
Гилберт пробормотал что-то невразумительное о сокровищах, о возможных препятствиях к браку, о кровном родстве, что-то гнусавил по поводу предостережения священника, который уверял, подчеркивал возможность вступать в брак только после Пасхи.