— Тот же норманн?
— Да, тот же.
Эти сведения бросали новый свет на угрюмое нежелание местных жителей назвать виновника этих действий.
— Вы должны рассказать об этом, оба, и ты, Эдвип, и, ты, Хелуит.
— Предоставь нам только возможность, и мы прокричим об этом с высоты замка, который ты помогаешь строить.
— Думаю, не стоит ждать так долго. — Ротгар быстро оглянулся. Какое оружие ты намеревался применить против этого норманна?
— Твоя пика всегда мне неплохо служила, — ответил Эдвин, кивнув на дверь, где возле стены стояло копье с зазубренным острием.
— Что вы замышляете, сын мой? — спросил отец Бруно.
— Одно дельце, которое должен был завершить давным-давно, отец, — ответил Ротгар, сжимая в руке копье. Он знал, что никакие слова отца Бруно не поколеблят его решимости выбрать для Гилберта Криспина более милосердной смерти, чем он на самом деле заслуживал.
— Хелуит, ты мечтала об отмщении, — сказал он, подбрасывая в руке копье и пытаясь определить точку его равновесия. — Клянусь тебе принести сюда его сердце, но оно, конечно, будет черного цвета, я в этом уверен, такое же черное, как и его волосы на отвратительной башке.
Хелуит, застонав, тревожно зашевелилась.
— Черный? Нет, под его шлемом у него были волосы серого цвета, щедро усеянные сединой, — сказал Эдвин.
— У Гилберта Криспина волосы на голове черные, как вороново крыло. Только у сэра Уолтера седые.
— Да, вот этот дьявол с серой шевелюрой нанес по голове удар своему господину, он сжигает строительные материалы, он изуродовал мою жену, сказал, кивая головой, Эдвин. Этого сукина сына, этого негодяя зовут Уолтер. Он действует заодно с этим подлецом Филиппом Мартелом.
Глава 20
Хотя праздник Пасхи предполагает торжества до рассвета, было еще очень темно, когда Мария с монахинями, собрав свои узлы, направились к конюшне. Во дворе их поприветствовал Уолтер, держа в руках фонарь, освещавший целое стадо — кобылу Марии, коня Уолтера, двух безмятежных ослов, принадлежащих монашенкам, и замыкал его, сидя верхом на своем мерине, Филипп.
— Почему вы так рано уезжаете с праздника, Филипп? — спросила его Мария, не испытывая особой радости от его компании.
— Разве могу я вам позволить совершить эту поездку до монастыря лишь в сопровождении Уолтера в качестве вашего защитника, миледи? Сейчас в пути, особенно ночью, полно опасностей.
— Вы на самом деле хотите, чтобы эти люди нас сопровождали? — прошептала аббатиса. — Наверняка можно найти других.
— Но я никому так не доверяю, — ответила Мария, влезая в седло. Ее только беспокоило, что придется разделять неприятную компанию Филиппа, нет, все же нужно с этим смириться, даже приветствовать, так как в таком случае он лишится возможности совать свой нос в дела Хью, если он будет у нее на виду. Она осадила свою нетерпеливую кобылу, пропуская вперед Уолтера с Филиппом.
Следуя позади, она внимательно следила за ними. Она никогда не замечала, как они похожи, — такие же широкие плечи, почти одинаковый рост, их волосы также отливали серебром, отражая лунный свет, — единственное различие в лошадях. Но, вероятно, любой одетый в кольчугу, едущий верхом рыцарь отбрасывал ночью точно такую же тень.
Лошади сразу же ускакали далеко вперед, оставив позади ослов. Мария, открыв рот, хотела было крикнуть им, чтобы всадники умерили свой пыл, но в эту минуту впереди замаячил фундамент строящегося замка. Черный зев рва, кучи нагроможденных бревен, сарай, в котором Ротгар обещал ждать ее ровно в полночь. Она отвела от него взор и вонзила шпоры в бока кобылы, надеясь, что сумеет найти верную дорогу в ночи и не споткнуться.
— Леди, Мария! — донесся до нее крик аббатисы в холодном ночном воздухе. Проехав благополучно мимо сарайчика и избежав тем самым соблазна, Мария натянула поводья. Кобыла, задрав голову, захрипела от неудовольствия, — почему ото ее сдерживают, когда лошади впереди продолжают свой бег рысцой?
Вдруг она себя почувствовала абсолютно беззащитной, — она находилась на полпути между отставшими монахинями и далеким светом фонаря Уолтера, где рядом с ним маячила фигура Филиппа. Луна, казалось, лила свой свет прямо на нее, освещая ее со всех сторон.
— Лесные твари, — громко сказала Мария.
«Нет, это волки», — подумала она.
Вдруг облачко на небе, набежав на луну, скрыло ее, и вокруг упала непроницаемая мгла. Цоканье ослиных копыт становилось все ближе, впереди фонарь замер, — очевидно, Уолтер, заметив ее отсутствие, решил подождать ее. Наконец луна освободилась от взявшего ее в плен облака, и Мария снова тревожно оглядела то место, где могли притаиться волки.
Там, на краю, у кромки леса стоял Фен. При виде его страх перед волками покинул ее. Но Фен никогда не оставлял Хью. Может, что-то случилось за то Короткое время, которое она находится в пути?
Кобыла, чувствуя растерянность Марии, закусив удила, рванула вперед к своим друзьям, норманнским боевым коням. Ее внезапный рывок застал Марию врасплох. Она беспомощно пыталась натягивать на себя поводья, но потом, отказавшись от затеи, отчаянно прижалась к лошадиной гриве. Она все же сумела оглянуться назад, надеясь, что Фен, увидев, в какое положение она попала, придет ей на помощь, но этот таинственный, бесплотный не то мальчик, не то ребенок пропал, растворился в ночи, и нигде не было видно сквозь деревья его бегущей фигуры, не слышалось топота его ног, свидетельствовавшего о его нахождении где-то рядом.
Может, его там вовсе не было.
— Где леди Мария, вы ее видели? — Я сразу же заставлю тебя позабыть о леди Марии. Только станцуй со мной, Ротгар.
Он оторвал от себя руки девушки, отшатнувшись от сильного запаха эля из ее рта. Все люди вокруг него прыгали, кружась под музыку, смеялись, набивали свои животы едой и питьем.
— Где леди Мария, где она? Бритт, лицо которого покраснело от удовольствия, хлопнул Ротгара по спине.
— Ну, что Ротгар, вы уже устали от брачного ложа? Тогда испытайте нашу Гиту. Когда-то она давным-давно вам очень нравилась.
— Где леди Мария, мне нужно с ней поговорить! — Решительно действуя плечами, Ротгар прокладывал себе путь через веселящуюся толпу, обращаясь к любому, кто еще, по его мнению, не до конца окосел от вина, с одним и тем же вопросом, но в ответ видел лишь недоуменное пожимание плеч, беззаботные улыбки. Наконец он достиг дальней стены зала, все время повторяя ее имя, подчиняя его слова ритму биения сердца. В ее алькове никого не было.
Он немедленно потребовал разрешения войти в спальню к Хью. Эдит прикрыла руками глаза от неожиданного снопа света. Хью крепко спал рядом.
— Мария. Где она? Ей грозит ужасная опасность. — Ротгар чуть не задыхаясь, едва произнес эти слова.
— Она заходила сюда перед тем, как уснул Хью. — Нежные слова Эдит вызвали блаженную улыбку на лице Хью даже во сне. — Она поехала в монастырь, вместе с монахинями. Хью сказал, что он ее сразу же вернет, как только она снова образумится. Ротгар, ей не грозит никакая опасность. Уолтер вызвался сопровождать ее до монастыря.
Уолтер подъехал к ней, когда по цокоту копыт бросившейся вперед галопом кобыле понял, что Марии грозит опасность. Он, перехватив у нее поводья, остановил лошадь.
— Ах, Уолтер! — вскрикнула Мария, вся съеживаясь в седле. Сердце у нее беспорядочно билось после такой быстрой гонки через ночной холод. — Умерьте ваш пыл. Нельзя так рисковать в темноте. К тому же монахини сильно отстали.
— Они знают дорогу домой, миледи, — сказал Уолтер, хотя он и перевел своего коня на шаг, и они вскоре присоединились к Филиппу. Кокетливо задрав голову, кобыла терлась носами с конями. Вдруг Филипп бросил своего мерина в галоп. Уолтер, выхватив у нее из рук поводья, тоже пришпорил своего коня.
— Нет! — закричала Мария, пытаясь одной рукой вернуть себе поводья, а другой удержать равновесие. — Мы должны подождать аббатису. Ей там страшно.
— Мария, они прекрасно знают дорогу, — повторил Филипп слова Уолтера. — К тому же, кому в голову придет идея напасть на святых сестер?