Клеменс старалась говорить уверенно. Девятнадцать лет она жила в мире и спокойствии, окруженная отцовской любовью, а теперь лицом к лицу столкнулась с предательством и жадностью. Клеменс приходилось нелегко, но гордость и отчаяние придавали ей сил.
— Это верно.
Девушка удивленно посмотрела на дядю, он улыбался, и голос его звучал спокойно и умеренно. Клеменс поняла, что Джошуа предусмотрел и такую возможность, и потому ее отказ ничуть не смутил его.
— У тебя два выхода, моя дорогая племянница. Ты можешь вести себя прилично и добровольно пойти под венец с моим сыном, или он каждую ночь будет приходить в твою комнату, пока не сделает тебе ребенка, и тогда тебе уже не отвертеться от этого брака.
— А если я и в этом случае не соглашусь? — спросила Клеменс, испытывая тошнотворное чувство страха.
— На островах большой спрос на здоровых младенцев, — улыбнулся Льюис и привалился к столу. — Будем продолжать до тех пор, пока ты не одумаешься.
— Ты… — Клеменс задохнулась от гнева. — Ты продал бы своего ребенка в рабство?
Льюис пожал плечами:
— Какая польза от незаконнорожденного ублюдка? Выходи за меня замуж, и твои дети ни в чем не будут нуждаться. Откажешься — и их страдания будут на твоей совести.
— Моим детям нужен порядочный отец, — резко сказала Клеменс, стараясь не выдать страха. — Ты — насильник и шантажист, а вы… — девушка повернулась к дяде, — вы не лучше. Я никогда не поверю, чтобы ваш сын придумал все это сам.
Несмотря на свое отношение к племяннице, Джошуа прежде никогда не делал попыток ударить ее, за всю жизнь никто никогда не бил Клеменс. И потому, увидев, как дядя занес руку, она решила, что он хочет просто напугать ее. Она поняла, что ошибается, когда его кулак обрушился на ее лицо. Пошатнувшись, Клеменс ударилась об стол и упала на пол.
Через несколько мгновений, придя в себя, она попыталась встать. Ноги не держали ее, лицо Джошуа Нейсмита расплывалось, словно девушка смотрела на него с другого конца подзорной трубы, а его голос доносился откуда-то издалека:
— Ты выйдешь замуж за моего сына?
— Нет. Никогда.
— Тогда я запру тебя в твоей комнате. Тебе будут приносить еду, и ты будешь съедать все до последней крошки, твоя тощая фигура оскорбляет мой взор. Завтра Льюис навестит тебя. Думаю, что сегодня ты не в состоянии оказать ему достойный прием.
Достойный прием? Да если кузен осмелится приблизиться к ней и у нее под рукой окажется что-нибудь острое, он никогда не сможет стать отцом.
— Позовите Элизу, — прошептала Клеменс, прижимая дрожащие пальцы к ноющей щеке. — Мне нужна ее помощь.
— У тебя новая служанка. — Джошуа протянул руку и позвонил в колокольчик. — Твою девчонку я выгнал, уж больно дерзка была. Впрочем, чего еще ждать от бывшей рабыни.
В комнату вошла полногрудая женщина с кожей цвета кофе. Волосы ее были уложены в причудливую прическу. Взгляд, который она бросила на Клеменс, был полон неприязни.
— Твоя любовница? — Клеменс посмотрела на Льюиса.
Неудивительно, что в глазах Мэри Люс читалась враждебность: она, должно быть, знала о намерении Джошуа выдать Клеменс за Льюиса и ревновала.
— Она будет делать то, что ей прикажут, — спокойно ответил Льюис, — и будет должным образом вознаграждена. Отведи ее в комнату, заставь поесть, — сказал он, обращаясь к Мэри Люс, — потом запри дверь и приходи ко мне.
Клеменс позволила вывести себя из гостиной. Здесь, в длинном коридоре, окна были приоткрыты и через них доносился шум морских волн, бьющихся о берег. Едва передвигая ноги, Клеменс шла по стертым каменным плитам. С потемневших портретов, покрывавших беленые стены, на нее безмолвно взирали предки. Они не в силах были помочь ей. — Где Элиза?
Слава богу, подумала Клеменс, что ее служанка была уже свободной женщиной и Нейсмиты не могли причинить ей вреда.
Мэри Люс пожала плечами, в ее темных глазах сверкнула злоба, и она еще крепче сжала руку Клеменс.
— Понятия не имею, мне это безразлично. — Мягкий акцент смягчил грубость тона. — Зачем вы сердите мастера Льюиса? Выходите за него замуж, родите ребенка, и он оставит вас в покое.
— Мне он не нужен, в отличие от тебя, — отозвалась Клеменс.
Они приблизились к двери ее комнаты.
— Принеси мне, пожалуйста, теплой воды, я хочу умыться.
Служанка захлопнула за собой дверь, и Клеменс услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Шаги в коридоре стихли.
Клеменс обессилено опустилась на стул у туалетного столика, и пальцы ее крепко сжали спинку. Она посмотрела в зеркало. На правой щеке наливался синяк, глаз припух. Завтра синяк почернеет, подумала Клеменс. От прически не осталось и следа, волосы тяжелой волной падали на плечи.