Оттолкнувшись от спинки стула, Лила встала и шагнула ко мне, взглядом обещая целый мир.
— Я… никогда не думала… если бы только я нашла слова… Логан, ты даже не представляешь, как долго я ждала.
— Во всем, что тогда случилось, виноват только я, — сказал я. — Давай оставим прошлое позади, где ему самое место. Теперь мы оба здесь. Вот что действительно важно.
— Я давно хочу быть с тобой, но наша дружба слишком много для меня значила, — Лила крепко обняла меня за шею. — Я не нашла способа признаться. Я пыталась, просто…
— Я люблю тебя, Лила, — перебил я. Она сказала более чем достаточно. Я узнал все, что было нужно. Наша тяга нарастала годами. Потребность, страсть, восхищение, любовь — все и сразу. Несмотря на дикое желание взять Лилу, я хотел растянуть момент и боготворить ее. Овладеть ею и услышать, как она произнесет мое имя и пообещает принадлежать мне.
С меня хватило объяснений и оправданий. Пришло время действовать. Подтвердить свои чувства руками, ртом, языком и всем телом, нуждавшимся в Лиле, как ни в ком и никогда.
Я провел пальцами по ее горлу и, поцеловав в губы, порадовался, что она встретила меня на полпути. Когда мы соприкоснулись, время остановилось. Весь мир исчез. Остались только я и Лила. Я растворился в мягкости губ, в прильнувшем ко мне теле и в том, как она прижималась горячим животом к члену, словно ждала этого момента всю свою жизнь.
— Логан, — прошептала Лила так нежно и жадно, что я не удержался и спустился руками по ее телу. Мозолистыми пальцами я ухватил сарафан за подол и, смяв ткань в кулаках, поднимал выше, выше, выше. Положив ладони на ягодицы Лилы, почти неприкрытые бельем, я ухватился за них и одновременно приподнял ее.
Член твердел и, натягивая ширинку, просился на свободу, отчаянно стремясь оказаться в Лиле. Когда она обвила меня длинными красивыми ногами, нас разделяли лишь мои рабочие штаны и ее кружевное белье. У меня ушла вся сила воли, чтобы не сорвать с нее одежду.
Раздвинув ягодицы Лилы и натираясь об нее членом, я усадил ее на кухонный стол, наплевав на тарелки, столовые приборы, бокалы и салфетки, которые пришлось отодвинуть, чтобы освободить место для того, чем мы собирались заняться.
Лила провела атласно мягкими руками по моей спине и снова запустила пальцы мне в волосы. Припав губами к ее шее, я вдохнул цветочный аромат духов, смешанный с пьянящим женским запахом. Я спустился мимо ключицы к бледной манящей коже в вырезе сарафана. Потянув его вниз, я прихватил чашку лифчика и, обнажив грудь, припал ртом к соску. Лила простонала мое имя и, пальцами помассировав мне голову, схватила меня за волосы.
Этот стон. То, как нежно она простонала мое имя.
Мы прошли точку невозврата. Теперь ничто не могло остановить нас, и я потерял остатки самообладания.
— Да, Лила, — прорычал я у чувствительного твердого розового соска и, приподняв голову, встретился с Мари взглядом. — Назови мое имя. Скажи, в чем нуждаешься. Скажи, как сильно ты этого хочешь. Как сильно хочешь меня.
— Да. Я хочу. Хочу тебя, Логан. Я хочу… очень сильно, — нащупав кромку ее трусиков, я крепко их сжал и разорвал одним сильным рывком. Кружево осталось у меня в кулаке, и моя жажда взлетела на несколько ступеней. При мысли о том, что от Лилы меня отделяли только мои штаны, жесткий член требовательно дрогнул, жаждая погрузиться в горячую сердцевину между ее бедер.
Мне подумалось, что надо было озаботиться предохранением. Найти презерватив. Где-нибудь. Где угодно. Поехав к Лиле, я не планировал с ней спать. Знай я, что мы поспешим восполнить долгие годы нереализованных желаний, пришел бы во всеоружии. Черт, я бы даже заехал в цветочный магазин и купил Лиле ее любимые белые магнолии. Сделал бы момент особенным. Создал бы для нее бесценные воспоминания. И да, предохранение не помешало бы.
— Логан, — простонала Лила как раз, когда я собрался спросить, нет ли у нее тайника с презервативами. Но на сей раз ее голос звучал иначе.
— Да? — отрезвился я.
— Мне нужно… сказать тебе кое-что… ты должен знать… — начала она тишайшим шепотом. Положив руки мне на плечи, Лила встретилась со мной взглядом. В ее огромных карих глазах плескалась тоска и море эмоций. Но также что-то еще. Я уже видел это выражение. Лила хотела в чем-то признаться, но ей приходилось нелегко и никак не удавалось сформулировать слова.
— Давай же. Мне ты можешь сказать что угодно, — напомнил я, готовясь услышать самую тяжелую из возможных исповедей. — Что бы ты ни сказала, мои чувства не изменятся. Между нами все будет по-прежнему. Просто выкладывай. Обещаю не…