Больше других Алека Маккензи интересовали двое: славный и загадочный Ричард Бертон, сам по себе заслуживавший восхищения даже больше, чем его свершения; и величайший исследователь Африки Ливингстон. Было в характере благородного шотландца что-то особенно трогательное. Маккензи редко чем-то всерьез увлекался, но многое отдал бы за знакомство с этим человеком. Алека странным образом волновала мысль об одинокой кончине Ливингстона и о его могиле в самом сердце любимого путешественником Черного континента. На ней вполне можно было бы начертать ту же эпитафию, что и на надгробном камне сэра Кристофера Рена[5].
Наконец Алек дошел до трудов Генри Стэнли. Этот человек вызывал не восхищение, не любовь, а беспристрастное уважение. Ему невозможно было отказать в величии. Стэнли был фигурой наполеоновского склада, умел подчинить всё цели и беспощадно сражаться ради ее достижения. Из его интереснейших записок можно было многое почерпнуть, и Алек изучил их с присущей ему тщательностью.
Покончив с чтением, Алек решился. Он нашел свое призвание.
Он не стал посвящать друзей в еще не продуманные планы, а принялся между делом разыскивать людей, которых мог бы порасспросить. Наконец он отплыл в Занзибар и отправился в первое путешествие — попробовать свои силы. Через месяц Алек заболел, и в миссии, куда его доставили носильщики, думали, что путешественник не выживет. Проведя десять недель между жизнью и смертью, он не сдался. Алек настоял, чтобы его переправили обратно на побережье, а там победил болезнь могучим усилием воли. Подходящее время для экспедиции было упущено — пришлось возвращаться в Англию. Любой на его месте опустил бы руки, Алек же лишь укрепился в своих намерениях. Смертоносный африканский климат стал ему личным врагом, которому Маккензи отказывался уступать. Он вынес из первой поездки необходимый опыт и, вернувшись в Англию, приобрел кое-какие знания медицины и других наук, необходимых путешественнику. Обладая потрясающей способностью погружаться во что-то с головой, он за год упорного труда освоил ботанику, геологию и основы картографии; изучил методы лечения тропических болезней и приобрел достаточно познаний в хирургии, чтобы вылечить сломанную конечность и провести несложную операцию. Чувствуя, что готов к серьезному предприятию, Алек в этот раз планировал выступить в путь из Момбасы.
Вот все, что было известно Люси: частью из собственных размышлений, а частью по рассказам Дика. Именно он дал девушке «Журнал королевского географического общества» с отчетом о пятилетних скитаниях Алека Маккензи. Исследованные им страны сформировали впоследствии Британскую Восточную Африку.
Размышления девушки прервал звонок к ужину.
Глава III
Сразу после ужина сели за бридж. Миссис Кроули считала беседу высоким искусством, которому нельзя предаваться, пока тело занято перевариванием пищи. Для нее игра в карты была приятным способом отвлечься и подготовиться к словесному поединку, который может последовать за утолением телесных потребностей. Люси выбрала в партнеры Алека Маккензи и следила за ним, когда приходила ее очередь выложить карты на стол. В отличие от Дика, не умолкавшего ни на секунду, Алек полностью отдавался игре и не ослаблял внимания. Остроумные замечания Дика он пропускал мимо ушей. Понемногу партнер стал занимать Люси куда больше, чем сама игра. Девушку поразили его сосредоточенность и энергия, а также удивительная способность: он словно знал, у кого какие карты, уже в начале каждого розыгрыша. Еще Люси отметила, что он с особенным увлечением ведет игру за себя и за партнершу: человека, привыкшего заботиться обо всем самому, тяготило любое разделение ответственности.
Доиграв роббер, Дик раздраженно откинулся на спинку кресла.
— Не понимаю! — воскликнул он. — Я играю гораздо сильнее тебя, и карты у меня лучше, а все взятки — твои!
Дик и правда считался превосходным игроком, так что его досаду можно было понять.
— Мы нигде не ошиблись, — заверил он партнершу, — расклад оказался удачный, однако ни одна наша хитрость не сработала. — Он обратился к Алеку: — Как ты, черт побери, догадался, что у меня две дамы?
5
Выдающийся английский архитектор Кристофер Рен похоронен в построенном им лондонском соборе Святого Павла. Эпитафия на могильной плите гласит: «Если ищешь памятник ему, оглянись вокруг».