Это была очень интересная способность, которую Макс осознал. То, как это работало, было просто. Струна маны исходила из твоего пальца, как нить паутины, а затем замораживала любого, кто к ней прикасался.
Сайрус продолжал извиваться, застыв на месте, пытаясь вырваться из захвата.
Зрителям стало скучно от того, что они просто стояли там вдвоем. Они начали хихикать и освистывать.
Матч зашел в тупик. Макс не был уверен, как долго это продлится. Он все еще не полностью знал всю функциональность черты Сайруса. Как долго длился этот паралич?
— Сдавайся сейчас же, — крикнул Сайрус. — Сдавайся. Ты только оттягиваешь неизбежное.
Неизбежный.
Для Макса это слово было как удар под дых.
Много лет назад, когда Максу было одиннадцать, он подкатил к мистеру Граймсу на своем инвалидном кресле с листком бумаги, который он получил из школы, сидя на коленях.
— Чего ты хочешь, Бесполезный!?
Он протянул бумагу мистеру Граймсу, и управляющий сиротским приютом выхватил ее из рук мальчика.
— Что это, Бесполезно!?
— В ближайшую субботу у нас экскурсия, — сказал маленький Макс. — В центре города ярмарка вакансий. Приглашаются все школы.
— Тьфу! Ты не можешь уйти, Бесполезный! — крикнул мистер Граймс маленькому мальчику. — В субботу ты будешь убирать подвал, помнишь?
— А что, если я уберу подвал в следующую субботу? — спросил Макс.
Мистер Граймс покачал головой. — Так дела не делаются, Никчемный. Тебе нужно почистить подвал в эту субботу. Для чего вам вообще нужно идти на карьеру?
Макс оживился, услышав это. Такой вопрос наводил на мысль, что, возможно, с мистером Граймсом можно было бы договориться.
— Мне нужно уехать, чтобы посмотреть, кем я смогу стать, когда вырасту, — объяснил маленький Макс.
Менеджер-сирота рассмеялся ему в лицо. — Ты!? Но ты-ничто. Ты вырастешь никем. Доверьтесь мне. Это неизбежно.
Сайрус раздраженно поежился, глядя на Макса сверху вниз.
Что-то изменилось в рыжеволосом мальчике. Он смотрел на него с новым уровнем гнева и ярости.
Внезапно ужасная пронзительная боль наполнила все тело Сайруса, как будто он горел изнутри.
— Что со мной происходит?! — он закричал.
Способность связывать не была оскорбительной чертой. Если они оба замерзнут, то не смогут причинить друг другу боль. Как, черт возьми, Макс тогда причинял ему такую боль?
Обжигающий внутренний ожог был слишком силен для Сайруса.
Он должен был избежать этого. Единственный способ-это отпустить его связывающее заклинание.
Он отпустил привязь на Максе, но ожог все еще продолжался.
Как Макс мог так поступить с ним?
— Я так устал от людей, которые говорят мне, что неизбежно, — закричал Макс. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, придурок!
Испепеляющая боль внутри Сайруса исчезла, как и связь Макса с ним. Тем не менее, к тому времени, когда Сайрус осознал это, наполненный маной кулак врезался в его собственное лицо, заставив его снова броситься через арену от боли.
90
Сэмюэл дрожал от тихой ярости внутри.
Он тайком вытащил свой телефон, чтобы Сакура и президент альпинистов не заметили.
«Все это не входило в план», — подумал Сэмюэль. — «Кир — ты глупый мальчик. Я думал, что был строг с тобой, когда рос, но, очевидно, я был недостаточно строг».
Поскольку Сайрус испортил первоначальный сигнал, никто из оперативников не продвигался вперед с планом. Он должен был послать им новый сигнал.
Сэмюэл напечатал сообщение, в котором говорилось, чтобы они приступили к работе, несмотря на некомпетентность его сына.
Закончив, он нажал «Отправить».
— Ты не согласен, Сэмюэль? — сказал президент альпинистов.
Он моргнул. Он не прислушивался к разговору, происходящему перед ним.
— Этот вопрос несправедлив, господин президент, — сказала Сакура. — Вы не можете просить этого человека прокомментировать поражение его собственного сына.
— Кир побежден? — сказал Сэмюэль.
— Ну, пока нет, — ухмыльнулась Сакура. — Но Макс продемонстрировал очень умное мышление. Сначала он использовал черту привязки против Сайруса, но затем с еще большим гениальным ходом он использовал нити маны черты привязки в качестве моста маны, чтобы затем послать враждебную ману в тело Сайруса, заставляя его гореть изнутри.
Сэмюэль ощетинился. Это была умная игра мальчика из внешнего кольца. Возможно, он неправильно подошел к своему прибытию. Мальчик, возможно, был хорошим рекрутом. Но теперь было уже слишком поздно. Стороны уже были нарисованы.