— Милая, сейчас ты не найдешь, что захочешь, даже с картой и компасом.
Он остановился и посадил ее на землю. Ханна подняла голову, но тут же со стоном опустила. Джордан стоял над ней с садовой лейкой в руках.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила она.
— Ты говорила, что тебе жарко, вот я и решил немножко тебя охладить.
— Нет, Джордан! — крикнула она, заслоняясь рукой.
— Но, сердце мое, — веселился он, — если ты трезвая, просто встань и уйди.
— Ладно, — сдалась она. — Я не трезвая. Я перебрала тернового джина. Господи, у меня голова раскалывается. — Готовая заплакать, она опустила голову на колени и застонала.
— Сегодня не расколется, — бодро пообещал он. — Но за завтрашнее утро я не ручаюсь.
Он опустился рядом и прислонил ее спину к своей груди. Прохладные пальцы осторожно массировали ей лоб, пока Ханна не обмякла.
— На вкус было совсем не крепко, — пожаловалась она.
— Я знаю. Но можешь мне поверить, градусов там достаточно.
— Господи, — хныкала она. — Я так и не нашла медальон. И не подоткнула одеяло
Кевину. Даже не пожелала ему спокойной ночи. Это ужасно.
— Я подоткнул, — утешил он, улыбаясь.
— Ты не понимаешь. Фея зуба должна прийти, даже если он не верит. Я не могу разочаровать его. Ты не был рядом, когда у него были колики, когда резался первый зуб, когда он сказал первое слово. А я была.
— Ничего. Зато теперь я рядом. С Кевином все будет хорошо.
Когда она наконец успокоилась и сонно вздохнула, Джордан поднял ее и отнес в трейлер. Посадив ее на кровать, он заставил ее проглотить две таблетки аспирина. И еще Ханне показалось, что его губы коснулись ее щеки.
Джордан молча смотрел на нее в темноте. Этой ночью она была как никогда близка к признанию его отцовства. Еще немного, и она это сделает.
Глава восьмая
На следующее утро Ханна проснулась с пересохшим ртом и раскалывающейся головой. Из-за окна доносились звуки стройки, и ей казалось, что молотки и пилы работают у нее внутри черепа.
Заглянула Эстер.
— Жива?
— Лучше бы я умерла.
— Терновый джин — крепкая штука.
— Почему ты не сказала мне об этом вчера вечером?
— Потому что тебе нужно было отключиться. А сейчас лучше полежи. Я принесу аспирин. Сегодня тебе ничего не нужно делать. Ребята работают на крыше, а Джордан повез Кевина покататься на мотоцикле. — Эстер хихикнула. — Фея оставила целый доллар, и малышу не терпится его истратить.
Когда Эстер вернулась с аспирином, Ханна сидела на кровати.
— Я не переживу этого позора, — сказала она, проглотив таблетку. — Все, наверно, смеются надо мной.
— Не волнуйся. Джордан сказал, что ты простыла вчера под дождем, и просил всех не беспокоить тебя.
— Он это сказал? — Ханне трудно было поверить в такую деликатность. Особенно после того, как он едва не полил ее из садовой лейки (это было то немногое, что помнилось со вчерашнего вечера).
— Да, — подтвердила Эстер. — А когда я пошла к Кевину изображать фею, там уже был Джордан. Знаешь, он очень хорош с твоим мальчишкой.
— Я знаю, — вздохнула Ханна.
— А ты с Джорданом вовсе не хороша.
— Я ничего не могу поделать, Эстер, — сказала Ханна.
— А что ты устроила ему прошлой ночью? — не успокаивалась Эстер. — Или ты вообще ничего не помнишь?
— Почему ты решила, что я ему что-то устроила?
— Потому что я видела его лицо утром. Ханна Брюстер! Может быть, я прочитала не много книг и не умею говорить и все такое, но уж в лицах я разбираюсь. У этого мужчины в глазах тоска.
Ханна вздохнула и закрыла глаза.
— Это не ночью. Это было днем, когда мы ездили в хижину. — Она приоткрыла один глаз и увидела, что Эстер вся внимание. — И не смотри на меня так. Я не собираюсь излагать подробности.
— Очень надо! — отмахнулась Эстер.
— Ну вот. А потом я так ждала от него каких-нибудь слов о любви. И не дождалась.
И сказала, что он может приходить к Кевину, но что больше не будет... интимности между нами.
Эстер закатила глаза.
— Но ты хоть сказала, что любишь его?
Ханна удивилась.
— Почему ты думаешь, что я его люблю?
— Почему, почему... — ухмыльнулась Эстер. — У нас со Святым Джудой свои методы. А теперь послушай меня, Ханна. Возможно, этот парень немного смущен перспективой стать под венец, но он никогда не преодолеет свое смущение, если не услышит от тебя того, что хочет услышать.
— Смущен? А мы не о разных людях говорим, Эстер?
Раздался треск мотоцикла, и Эстер встала.