Велико было разочарование, когда Кортес, не обратив внимания на глубокий символический смысл происходившего, небрежно отложил божественные украшения в сторону. Гораздо больше, чем изделия из перьев, испанца интересовал желтый металл, который индейцы добывали в рудниках, расположенных в горах. Жажда золота вызывала лишь удивление, а также презрение индейцев, для которых этот металл не имел особого значения; они обычно даже называли его «нечистотами богов».
Богатые подарки Монтесумы, по-видимому, произвели большое впечатление и в Европе. Дары императора ацтеков, посланные Карлу V, были выставлены в Брюсселе для обозрения публики. Здесь ими восхищался Альбрехт Дюрер, художник, происходивший из семьи золотых дел мастеров. В 1520 году он восторженно писал в своем дневнике: «Вчера я также видел вещи, которые привезли королю из новых золотых краев, подобные золотому солнцу, ярко сверкающие. Ими наполнены две комнаты, а две другие — всевозможными великолепными одеждами, убранством и многими прекрасными вещами, необходимыми человеку, на которые гораздо приятнее смотреть, когда они так прекрасны. Все эти вещи настолько драгоценны, что оцениваются в сотни тысяч гульденов. Я никогда в жизни не видел ничего подобного, что так порадовало бы мое сердце». К сожалению, многие золотые изделия были утрачены, ибо император, постоянно нуждавшийся в деньгах, приказал часть из них переплавить.
Итак, с помощью драгоценных подношений Монтесума стремился заставить чужаков отказаться от плана по достижению мексиканской столицы. Он не подозревал, что именно его богатые дары еще больше вдохновили испанцев на продвижение к источнику этих сокровищ. Изделия из золота могли предотвратить опасность, грозящую Мексике, не больше, чем заклинания магов и чародеев, вновь и вновь посылаемых Монтесумой. Как рассказывают индейские летописцы, «Гневный господин» предался своему пессимистическому настроению — «с восхищением взирать на все, что неминуемо должно случиться». Вера в предопределенность и неотвратимость приближавшейся беды приняла у Монтесумы форму болезненных навязчивых представлений, которые сделали его неспособным к какому бы то ни было серьезному сопротивлению.
Эрнан Кортес осознавал, что исходным пунктом для экспедиции вглубь страны может стать только надежная база на побережье, так как необходимо было обеспечить снабжение армии и связь с метрополией. Первый этап продвижения на Теночтитлан был ознаменован закладкой поселка. Он возник здесь на удобной площадке для нового порта, которая также превосходно подходила для опорного пункта, первого европейского поселения на американском континенте — Рика-Вилла-де-ла-Вера-Крус.
Это было очевидным вторжением в сферу полномочий губернатора Кубы и вторым актом мятежа, что было простительно лишь в случае, если Кортес сможет доказать, что, действуя вразрез с указаниями Веласкеса, он защищал высшие интересы своего короля.
Для того чтобы соблюсти хотя бы видимость легальности, Кортес умело инсценировал комедию. Он возложил все полномочия на назначенный им самим городской совет и почтительно испросил увольнения с должности главнокомандующего: главное командование фактически потеряло силу, ибо власть губернатора Диего Веласкеса теперь заменена властью Совета Веракруса. Для видимости некоторое время шло обсуждение, затем Кортеса пригласили вновь предстать перед Советом, где ему объявили, что даже в результате основательных размышлений не удалось найти никого, кто более Эрнана Кортеса подходил бы для должности руководителя экспедиции. Кортесу, который был теперь Alcalde у Justicia Mayor (верховным судьей) и Сарitan General (генерал-капитаном), была вручена высшая военная и судебная власть, и он без всяких колебаний принял эту власть. Кортес и его городской совет отдавали себе отчет в том, что самовластные действия создавали лишь временную правовую основу, которая нуждалась в одобрении короля Испании для того, чтобы вступить в законную силу.
