- Разреши, владыка, дело есть.
- Что за дело, отче? - недовольно спросил больной.
- Боярин Исаак Борецкий к тебе и другие бояре. Говорят, беспременно надо владыку видеть.
Подумав, Евфимий промолвил:
- Зови, отче.
Ждать гостей пришлось недолго. Первым, гремя боевыми доспехами, во владычные покои вошел Борецкий. Он с достоинством поклонился новгородскому архиепископу, а владыка удивленно спросил:
- Кого воевать собрался, боярин?
- Надо прекратить мятеж, владыка! - не скрывая беспокойства и не отвечая на вопрос, сказал Борецкий. - Весь город вооружился на нас. Просим тебя, заступись!
Несколько бояр в доспехах тихо вошли и стали позади
Борецкого.
- Они вчера хотели грабить наши дома, - повысил голос Борецкий, - только мои дружинники сумели разогнать этот сброд... вечных мужиков...
- Чего требуют вечники, - перебил Борецкого владыка, - тебе ведомо, боярин Овинов?
Боярин Овинов тревожно посмотрел на Борецкого, потом на владыку:
- Ведомо мне. Выдать боярина Данилу Ивановича Божева, кричат. Боярин-то от суда убег, к смерти его вечники приговорили. Кабы тихо дома сидел да богу молился Данила Иванович, и обошлось бы. Народ новгородский отходчив, милостив. А боярин за бесчестье мстить начал. Его людишки Степанька схватили, пытали да глаза выжгли... Ты велел, владыка, отдать Степанька, так его, слепого, к вечникам повели. Мужики еще пуще разъярились, Божева требовать стали.
- Выдать вечникам Божева! - едва выговаривая от гнева слова, сказал владыка. - Отдать немедля!
- Нельзя отдать боярина черному народу на растерзание! - загремел Борецкий.
Он выпрямился и, откинув со лба волосы, вызывающе оглядел всех:
- Худой пример, владыка! Сегодня они казнят Божева, завтра сбросят с моста меня, а потом и тебя, владыка, бросят в Волхов. Мы решили не отдавать боярина Божева.
Воцарилось молчание. Все смотрели на владыку. Больной, раздувая ноздри, дышал с трудом. Он закрыл глаза и тяжко откинулся на изголовье. Вот он судорожно прижал руку к груди. Казалось, Евфимий в тяжелом обмороке. Но голова владыки была светла как никогда.
"Что делать? - думал он. - Борецкий говорит от лица бояр, в руках которых половина новгородских земель. Он говорит от лица господы. Но почти столько же земли принадлежит дому святой Софии. Боярам надо все больше и больше земли, они давно зарятся на церковные земли и уже не раз поговаривали о том, что у церкви не должно быть собственности. Они подкармливают паршивых филозофов да попов, что без дела ходят, а те учат народ против православной церкви и пишут худые книги. Если бы не вече, - думал владыка, - уж, наверно, все церковные земли расхватали вечно голодные, вороватые бояре.
Жить по старине - значит владеть землями по-прежнему, но надо поддерживать вече и уважать народный суд... Дай вам поблажку - вы первые владыку за горло, аки волки, схватите... Нет, шалишь, боярин, себе могилу рыть не заставишь!"
Владыка принял решение - он был уверен, что за спиной народа он сохранит власть и богатства церкви.
- Прокляну! - неожиданно спокойно сказал он, посмотрев в глаза Борецкому. - Всех прокляну, кто старину забудет и супротив народной воли пойдет! А коли решили кровь проливать, так... так на себя и пеняйте. Пусть всех вас, как собак, в Волхове перетопят, а я вам не заступа!
Он посмотрел на бояр и увидел в глазах их испуг.
- Мое последнее слово: отдайте мужикам Божева, - твердо продолжал владыка, - пусть казнят по приговору... Да смотри, боярин, - обратился он к Борецкому, - торопись!
В последних словах владыки бояре почувствовали угрозу.
Евфимий снова закрыл глаза и упал на подушки. Теперь владыка был уверен в победе. Не открывая глаз, он позвал Феодора.
- Пусть уйдут все, - сказал ему Евфимий.
Покои сразу опустели.
В широких сенях софийского дома Борецкого ожидали вооруженные люди.
- Боярин, - испуганно зашептал один из них, подойдя вплотную к Борецкому, - вечные мужики твою дружину ломают! Боярин Арбузьев на мосту бьется. Вечники на лодках плывут, хотят нашим в спину ударить. Дружинники, кто слаб духом, по дворам прятаться зачали, говорят: "За бояр нам свои головы терять не мочно". Боярин Арбузьев просит, пусть-де владыка с попами к мятежникам крестным ходом идет, а то, говорит, плохо будет. Всех бояр грозятся мужичье извести. Борецкий побледнел. Заскрипев зубами и не сказав ни слова, он круто повернулся и почти бегом возвратился к владыке.
* * *
Бой на мосту продолжался с неослабевающей яростью. Убитых и раненых было много. Сотни трупов горожане сбросили в Волхов, и они тут же тонули, отягощенные доспехами. А на Торговую сторону народ все прибывал и прибывал. Всю ночь на каменных башнях, созывая народ, горели костры. Через крепостные ворота окольного города, стекаясь к Ярославову дворищу, непрерывным потоком шли жители ближних и дальних посадов. К полудню у моста появились суда новгородских рыбников, промышлявших на озере Ильмене.
Несмотря на хороню вооруженные отряды бронников Борецкого и Арбузьева, многочисленную челядь других бояр, ремесленники и черный люд, сметая все на своем пути, рвались вперед. Вот и рыбники стали помогать восставшим: на своих судах они перевозили народ через Волхов. Боясь удара в спину, боярская конница помчалась к перевозу, еще больше ослабив защиту у моста.
Положение бояр стало безнадежным.
Вдруг разом ударили колокола в Детинце. Под торжественный звон из ворот вышел новгородский владыка в полном облачении. Рядом с ним выступали юрьевский архимандрит и игумен Антониевского монастыря. Евфимий был бледен и едва двигался; лоб его был мокр от обильно выступившего пота, а руки едва держали массивный золотой крест.
За владыкой шло крестным ходом новгородское духовенство с иконами и выносными крестами. Благословляя народ на все стороны, владыка взошел на мост в самую гущу разъяренной толпы.
В народе раздался ропот, из уст в уста переходила весть:
- Владыка на мосту, владыка... попы крестным ходом идут...
- Владыка милостивый...
- Владыка, владыка...
- Остановитесь, миленькие! - раздался чей-то звонкий голос. - Образ святой Софии несут. Остановитесь...