Пайперу в голову с ходу пришло несколько возможных вариантов, и ото всех попахивало дурным умыслом.
– Я его разыщу, – пообещал Девятый Неизвестный. – Только сначала разберусь с неотложными делами здесь. Нужно, чтобы Непримиримый стал патриархом без особенного шума. И все мы должны это пережить и остаться целыми и невредимыми. В особенности Пайпер.
– Я могу его найти, – вызвалась Герис.
Фебруарен и Делари насупились и дружно покачали головами.
– Ты говорил, я уже готова управляться с Моделью, – проворчала Герис.
– Не готова, – отозвался Фебруарен. – Отправляться в незнакомое место – не готова. Тем более в такую даль.
– На каком языке разговаривают в Грюмбраге? – ласково спросил принципат Делари.
– Думаю, на нескольких, – отозвалась поникшая Герис, – в том числе и на церковном бротском.
– Возможно. Если бы тебе предстояло беседовать с архиепископом или ученым мужем…
– Герис, для тебя и тут найдется достаточно дел, – утешил праправнучку Фебруарен. – Но тебе еще долго придется заигрывать с Моделью, прежде чем ты сумеешь отправиться в незнакомое место. Муно вон не умеет.
– Муно вообще с Моделью не в ладах, – поддакнул Делари. – Способностей ему не хватает.
– Если внушить Модели, что ты не можешь на нее настроиться, Муно, она тебе поверит.
– Да, дедушка.
Оба старика оглянулись на сидевших за столом. Видимо, этот спор они начали задолго до того, как все присутствующие появились на свет.
Совершенно не обязательно обсуждать это прямо сейчас. Перед детьми. Хект ударил по столу кулаком.
– Детишки, – объявил Фебруарен, – никому и никогда не рассказывайте то, что услышали в этом доме. Понятно?
Вытаращившие глаза Пелла, Лила и Вэли закивали. Таким серьезным они старика еще не видели.
– Ваше молчание – вопрос жизни и смерти. – Волшебник повернулся к Хекту. – Бахвальство часто губит преступников и тех, кому есть что скрывать. Такова уж глупая человеческая природа. Всем хочется казаться особенными. А казаться особенным легко, если знаешь нечто особенное. – Фебруарен снова уставился на детей. – Скорее, даже вопрос именно вашей жизни и смерти – если какому-нибудь злодею втемяшится в голову, что вам известно нечто важное о Муно или Пайпере.
– В таком случае не предпринять ли нам соответствующие меры? – предложил Хект, поглаживая левое запястье.
– Быть может, мой мальчик, для тебя еще и не все потеряно. Вот только знакомство с твоим братцем мне придется ненадолго отложить.
В ту ночь Анна не проявила обычной пылкости. Она понимала, как глубоко она сама и дорогие ей люди увязли в войне против Ночи.
– Пайпер, дети не заслужили такой участи. Они и так натерпелись.
– Знаю.
Пайпер не стал напоминать ей, что все трое жили сейчас гораздо лучше, чем беспризорные сироты.
Главнокомандующий вызвал Крулика и Снейгона на «встречу у Кладезя Искупления», как ее окрестил озадаченный Кейт Рук. Продлилась встреча недолго. Ни Крулику, ни Снейгону говорить не дозволили. Рук в сопровождении рыцарей-монахов из Кастеллы конфисковал все учетные книги.
Представление устроили, чтобы спровоцировать дэвов, – пусть бросятся советоваться друг с другом. Кто-нибудь понезаметнее подслушает, кому еще тайно продавали огненный порошок в обход учетных книг.
Проданные из-под полы оружие и огненный порошок Хект изымать не стал – у него не было на это полномочий. Но имена покупателей узнать не помешает.
Бо́льшую часть огненного порошка Крулик и Снейгон продали вельможам из Граальской Империи – тем, кто не слишком-то высоко ценил императрицу.
Катрин повезло – ее недоброжелатели глубоко презирали друг друга и никак не могли сплотиться против нее. У граальской знати издавна практиковались междоусобные свары.
Йоханнесу Черные Сапоги удавалось поддерживать мир. Лотарь слишком рано умер и не успел наделать ошибок. При Катрин же мир не нарушался лишь потому, что каждый смутьян знал: Феррис Ренфрау неотступно наблюдает за всеми из своего темного угла.
Изменят ли положение дел фальконеты?
Вряд ли. Даже самые искусно сделанные пушки годились в основном лишь для убийства Орудий Ночи. На поле боя от них мало толку – разве что устрашающий эффект, оглушительный грохот и много дыма.
Когда Бонифаций VII, несмотря на все усилия Девятого и Одиннадцатого Неизвестных, все же отправился на небеса, удалось обойтись без смуты. Непримиримый в последние минуты Хьюго Монгоза молился прямо у его постели. При сем присутствовали лекари и самые важные принципаты. Для истории необходимы свидетели.
Еще с Хьюго Монгозом в последний час были его дети – те, которых он зачал, когда еще предпочитал женщин смазливым мальчикам.