Маркус скривился. Она была права.
— Отлично, — сказал он. — Мы поженились из-за меня, и теперь я посвящен в неожиданно открывшуюся тайну. — Он прищурился. — Так вот чем тебя шантажирует Уитли. Эдмундом?
Изабел провела рукой по спутанным волосам.
— Да, — устало ответила она.
— Что именно ему известно?
— Он ничего не докажет. Если бы я не потеряла голову от страха, когда он явился в первый раз, а подняла бы его на смех, он бы убрался восвояси. Мне так кажется. — Она вздохнула. — Но я заплатила ему, и он повел себя как шакал, почуявший добычу тигра. Он почуял, что что-то тут есть, и стал рыскать, вынюхивая, что это.
— Но доказательств нет?
Изабел вздохнула:
— По крайней мере я о них ничего не знаю. Медальон сам по себе ничего не доказывает. — Она посмотрела ему в глаза. — Но я не знала, что у него что-то есть, и не могла просто положиться на удачу. — Ее глаза молили о понимании. — Но даже без медальона, даже если бы он ничего не мог доказать, ему достаточно было посеять сомнения в законнорожденности Эдмунда. Он бы поломал жизнь Эдмунду и лишил барона спокойствия и счастья. Уверена, здесь ходило много сплетен о нашем с Хью внезапном браке. И когда в Мэннинг-Корт пришло известие о рождении Эдмунда, наверняка кое-кто стал загибать пальцы и удивленно поднял брови: после нашей свадьбы с Хью прошло всего восемь месяцев. — Изабел горько рассмеялась. — Наверняка многие чего-то подобного от меня и ждали, но если бы кто-то призадумался, то, наверное, вспомнил бы, что Хью путешествовал по Англии в тот момент, когда предположительно произошло зачатие. — Она устало добавила: — Мы с Хью всегда об этом волновались. Но никому и r голову не пришло ставить под сомнение наше слово о том, что Эдмунд наш сын. — Изабел сжала кулаки и бросила на Маркуса взгляд-мольбу. — Но если бы Уитли начал задавать вопросы, разнюхивать, распускать сплетни, возможно, хотя и маловероятно, что кто-то узнал бы правду. Я не могла этого допустить.
Маркус мысленно вернулся в те полные боли месяцы после побега и замужества Изабел. Он слишком хорошо помнил сплетни и слухи и еще лучше — хитрые взгляды и ухмылки на лицах салонных сплетниц, когда барон, сияя от гордости, рассказывал о внуке. Маркусу следовало раньше догадаться об их значении, но он слишком сильно страдал от того, что потерял Изабел навсегда… и что она родила мужу сына. Даже сейчас он ощутил отзвук того пронзительного отчаяния.
Маркус встряхнулся. Все закончилось. Изабел теперь его жена. Улыбка ярчайшего удовлетворения легла на его лицо. И она никогда не принадлежала Хью.
Маркус посмотрел на нее и понял, что ему на самом деле не важно, какой ложью или полуправдой они с Хью окружили Эдмунда. Для него имеет значение только то, что она здесь и она его жена. Его. Не Хью. И никогда не была женой Хью.
Эта мысль доставляла ему несказанное удовольствие. Он поискал в себе угрызения совести — не нашел. Не настолько он благороден. Маркус напомнил себе, что речь идет о чем-то большем, чем его удовольствие, и сосредоточился на таинственных обстоятельствах рождения Эдмунда. Как бы там ни было, Изабел больше десяти лет несла это бремя в одиночку, и как бы он на нее ни злился за то, что она не разделила его с ним раньше, он желал услышать правду.
Маркус огляделся и скривился, увидев два изящных кресла. Им предстоит долгий разговор, и он не намерен всю ночь просидеть на этой игрушечной мебели.
— Пойдем ко мне, — сказал он отрывисто. — Там горит камин. — Он покосился на чайник. — И выпивка покрепче.
Изабел ничего не сказала, когда он взял ее за руку и практически потащил в свою спальню. Лишь когда Маркус с удобством расположился в кресле с накидкой из бордового бархата у весело потрескивающего огня и сунул ей в руку бокал бренди, он сказал:
— Ну, теперь рассказывай. Все.
Глава 13
Изабел окинула взглядом уютную комнату, освещенную лишь парой свечей в серебряных подсвечниках, которые стояли на каминной полке резного дуба. Нужно было собраться с мужеством и обдумать, как начать повествование. Слишком много лет она прожила в страхе, что обстоятельства рождения Эдмунда откроются и все, что они с Хью и матерью Эдмунда сделали, окажется напрасным. Теперь, когда мать Эдмунда и Хью мертвы, разрушено было бы не так уж много жизней, только Эдмунда и старого барона. И для них она жила во лжи.
Изабел взглянула на суровое лицо Маркуса. Это уже не только ее ложь. Желая оттянуть начало, она сделала глоток бренди и глубоко вздохнула: оттягивай не оттягивай, а начинать надо.
— Ее звали Розанна Холфорд.
— Не дочь ли того самого Неуклюжего Холфорда?
Изабел пожала плечами:
— Не знаю, может быть. Розанна родилась в семье с очень хорошими связями. — Она подалась вперед и с жаром проговорила: — Она была не какой-то там безродной девчонкой. Ее происхождение не хуже нашего с тобой. Ее отец даже организовал ее помолвку с наследником одного барона, хотя ее так и не объявили.
Маркус нахмурился. Вспоминая ходившие когда-то слухи о Холфорде и лорде Браунли, которые очень дружили между собой и хотели породниться через детей. Однако дочь Холфорда внезапно умерла во время путешествия по Италии, и это подкосило оба семейства и положило конец надеждам на объединение. Если Розанна Холфорд умерла в Индии, к чему наверняка и ведет Изабел, то это значит, что Холфорд подтасовал некоторые факты, касающиеся кончины его дочери.
Маркус смотрел в огонь и ничего не отвечал. Изабел продолжила:
— Они с Хью познакомились, когда он путешествовал по северной Англии. И когда… — Острая боль пронзила ее, как нож, когда она вспомнила тот ужасный день, но Изабел сделала глубокий вздох и взяла себя в руки. — И когда Розанна умерла, я сама написала об этом мистеру Холфорду в Вайн-Хаус в Беллингеме. — Ее лицо стало жестче. — Я не рассказывала как, написала только, что она навещала друзей в Бомбее, заболела и скоропостижно умерла.
— Вайн-Хаус — это поместье Холфорда, — тихо проговорил Маркус. — Значит, его дочь и мать Эдмунда — одно и то же лицо. — Он помедлил, ожидая, что Изабел продолжит рассказ, но она молчала, тогда он подтолкнул ее: — Они с Хью познакомились и?..
— Полюбили друг друга, — устало сказала Изабел. — Хью сделал ей предложение. Но мистер Холфорд отказал ему. Тогда Хью еще не был наследником титула. Мистер Холфорд заявил, что у него есть на примете лучшая партия для единственной дочери.
Маркус кивнул:
— Да, он всегда отличался амбициями.
— И его амбиции убили дочь, — резко сказала Изабел. — Если бы он позволил ей выйти за Хью, она, возможно, до сих пор была бы жива. — На нее нахлынула печаль. — И даже Хью мог бы остаться в живых. Ее смерть сделала его таким несчастным, что он старался как можно больше времени проводить вне дома. Я уверена, если бы не мы с Эдмундом, он потерялся бы в джунглях. — Ее рука сжалась в кулак. — И если бы дома его ждала Розанна, он не спал бы в той проклятой хижине посреди джунглей, где его укусила кобра.
Маркус постарался ее отвлечь:
— А Хью и Розанна… они рассчитывали, что скоро поженятся?
— Они любили друг друга, — уныло ответила Изабел. — Они не собирались, но… Хью был человеком чести, — выпалила Изабел, и взгляд ее предупреждал, чтобы Маркус даже не вздумал возражать. — Он хотел на ней жениться, никогда бы ее не бросил. Когда ее отец разрушил их надежды, он умолял Розанну убежать вместе с ним. Но тогда скромность и послушание помешали ей пойти против воли отца. Когда Хью уехал из Беллингема, никто из них не подозревал, что у нее под сердцем его ребенок. — Изабел потерла лоб. В голосе ее звучала боль. — А потом мы с ним встретились у озера, и я положила конец всему, умолив его жениться на мне. — Она бросила трагический взгляд на Маркуса: — Это я во всем виновата! Если бы я не вынудила его жениться на мне вот так, сгоряча, ничего бы этого не произошло.
— Это не ты сделала Розанне ребенка, — сухо заметил Маркус.
Изабел подавила взрыв невеселого смеха: