Маркус ждал ответа. Ревность вонзила когти ему в сердце, и он стыдился этого чувства.
— Любила, — призналась Изабел. — Но больше как старшего брата. Он всегда заботился обо мне и относился по-доброму. — Она смотрела в огонь, и мысли ее витали где-то далеко. — Мне сложно сказать, как все повернулось бы, если бы он остался жив. Я никогда не стала бы для него любовью всей жизни, как и он для меня, но мы могли бы в конце концов подтвердить брак и прожить славную жизнь.
Маркусу показалось, что у него внутри разверзлась пропасть, когда он услышал эти слова. Он мог сколько угодно избегать ее на протяжении последних десяти лет, но какая-то часть его всегда радовалась, что она живет рядом, в Мэннинг-Корте, часть, которую мучило знание о том, что у нее нет мужа.
— А что насчет медальона? — отрывисто спросил Маркус.
— Он принадлежал Розанне. Если присмотреться, то видно, что завитки узора на крышке сплетаются в ее инициалы, Р.Х. — Изабел нахмурилась. — Могу только предположить, что Хью его сохранил, не в силах уничтожить, как мы уничтожили все остальные ее вещи. А Уитли нашел его.
Маркус кивнул:
— Это многое бы объяснило. — Он посмотрел на нее: — Ты когда-нибудь позволишь мне увидеть, что внутри?
Она залилась краской:
— Конечно! Принести его?
— Да.
Изабел слезла с его колен и стремительно направилась в свою спальню. Маркус следовал за ней. Она подошла к изящному письменному столу, который привезли для нее из Мэннинг-Корта, вынула один из ящиков, нащупала на задней стенке пружинку, открывающую потайное отделение, и вытащила оттуда медальон.
— Подумала, не положить ли его просто в шкатулку с моими драгоценностями, чтобы лорд Мэннинг хранил его у себя в сейфе, но испугалась… — Она беспомощно пожала плечами. — Это самое надежное место, какое мне удалось придумать.
Она протянула ему медальон. Маркус взял его и принялся рассматривать гравировку. Изабел оказалась права. Если хорошенько присмотреться — и знать, что искать, — то можно найти сплетенные из завитков буквы Р.Х. Он щелкнул крышкой медальона. Внутри он нашел две миниатюры удивительно красивой работы — портреты мужчины и женщины. В мужчине Маркус сразу же узнал Хью. Он посмотрел на Изабел:
— Хью и Розанна?
— Да. Хью заказал портреты и купил медальон как раз перед тем, как отец Розанны ему отказал. Он собирался преподнести его ей на помолвку. Получив отказ, он все равно подарил его ей в надежде, что… — Изабел вздохнула. — Ах, да не знаю я, на что он надеялся, но все равно сделал этот подарок перед самым возвращением в Мэннинг-Корт.
Маркус рассматривал портрет. Розанна была очень миловидной девушкой. Незнакомые люди легко могли спутать их с Изабел. Как и Изабел, природа наделила ее рыжими волосами, правда, не такого темного, насыщенного оттенка, как блестящие локоны Изабел, а светлее. Те, кто знал Изабел и Розанну, вряд ли перепутали бы их, но внешнее сходство могло обмануть чужих людей. У Розанны были голубые глаза, и чертам ее недоставало той живости и подвижности, что у Изабел, но опять-таки при поверхностном знакомстве на это можно не обратить внимания. Маркус улыбнулся про себя. Конечно, он наверняка судит предвзято: никогда в жизни, даже через миллион лет, он не принял бы Розанну за Изабел.
Он взглянул на нее:
— Она была такого же сложения?
Изабел кивнула:
— Всего на дюйм или два выше меня, но это делалось заметно, только когда мы стояли рядом. — Без особой охоты она добавила: — Ее фигура была более округлой.
Маркус подошел к ней и приподнял пальцем за подбородок:
— Дорогая, твоих округлостей достаточно, чтобы угодить мужчине. — Он коснулся губами ее губ. — Мне, например, они очень-очень нравятся.
Изабел зарделась от восторга.
— С-спасибо, — запинаясь ответила она. Маркус засмеялся и притянул ее к себе:
— Нет, не благодари меня. У тебя восхитительное тело.
Изабел с радостью бы продолжила эту весьма приятную беседу, но ее не отпускала мысль о медальоне и намерениях Маркуса насчет него. Она отступила от него:
— Итак, ты увидел медальон и то, что внутри. Что ты предлагаешь с ним делать?
Маркус со своей стороны с большим удовольствием поговорил бы о ее прелестях и том, как они воздействуют на него — в конце концов, это его брачная ночь, — но существование медальона и о то, что он в себе нес, затмило на время мысли о молодой жене.
Маркус нахмурился и посмотрел на медальон, который все еще сжимал в руке.
— Медальон ничего не доказывает, — сказал он, — кроме того, что Хью имел роман с Розанной до того, как жениться на тебе. Но если он попадет не в те руки, то может возбудить самые разные подозрения насчет происхождения Эдмунда.
— Особенно если это руки кого-то вроде Уитли и если он начнет распускать сплетни о том, почему я и моя компаньонка исчезли сразу по прибытии в Бомбей и заперлись в имении Хью в горах. — На ее лице отразился испуг. — Несколько слуг, живших тогда в лондонском особняке Мэннингов, до сих пор живы. Мы с Розанной с величайшей тщательностью скрывали ее беременность, она тогда была на раннем сроке, я не думаю, что кто-то что-то заподозрил. Но они знают о ее внезапном появлении и о том, что я взяла ее с собой вместо миссис Вессон. — Изабел вздохнула. — Что до миссис Вессон или врача, который осматривал Розанну, и других людей, которые могли бы вспомнить те дни, то я ничего не знаю о них и их местонахождении. А слуги в Индии… мы старались держать их на расстоянии, но я уверена, кое-кто знал правду или догадывался о ней. Если Уитли разговаривал с кем-то из них или, что еще страшнее, привез его в Англию, последствия могут быть катастрофическими.
— Не думаю, что нам стоит опасаться, что кто-то явится к нам из Индии. Если бы Уитли располагал таким человеком, это дало бы ему большую власть, но судя по тому, что ты говорила, он только намекал, что знает больше, и запугивал тебя. — Он взглянул на медальон: — Мне кажется, кроме этого, у него ничего нет — кроме того факта, что после прибытия в Бомбей ты провела в уединении несколько месяцев и появилась с сыном на руках, но это обычная история. Женщины нашего круга всегда удаляются от общества, когда готовятся к рождению ребенка.
Изабел в волнении отступила от него.
— Я убеждена, что все так, как ты говоришь, и я никогда по-настоящему не верила, — она улыбнулась бледной улыбкой, — даже в самые черные дни, что у Уитли есть что-то существенное. Я боялась, что он поднимет ураган сплетен и домыслов и что до конца жизни Эдмунда у него за спиной будут перешептываться о его происхождении. Большинство забудут об этих слухах, когда первая волна уляжется, но вопросы будут возникать всегда, и над его головой всегда, как дамоклов меч, будет висеть позор незаконного рождения. Я не могла этого допустить.
Во взгляде Маркуса отразилась задумчивость.
— Предположим, — сказал он, — случится худшее, Уитли распустит слухи, и лорд Мэннинг задаст тебе прямой вопрос?
Она твердо выдержала его взгляд.
— Я скажу ему, — спокойно ответила она, — что Уитли лжец и мерзавец и что Эдмунд — наш с Хью сын.
Маркус кивнул, будто соглашаясь с ней, и перевел взгляд на медальон.
— Думаю, эта драгоценность должна исчезнуть, — тихо сказал он.
— Нам надо уничтожить ее? — подавленно спросила Изабел. — Они же его родители. Я думала, что… — Она вздохнула. — Нет, ты прав. Я никогда не смогла бы рассказать Эдмунду правду.
— Боже, надеюсь, что так! — воскликнул Маркус. — Какой смысл?
— Ты прав, я знаю. — Она взглянула на него, и в глазах ее плескалась печаль. — Но я чувствую себя очень виноватой.
Он покачал головой:
— Не надо. Время для этого чувства давно прошло.
Изабел неохотно кивнула и указала на медальон в его руке:
— Так что мы будем делать?
— Пойдем со мной, — сказал он.
Они подошли к камину. Маркус вытащил из медальона портреты и бросил их в огонь.
Изабел стояла рядом и со смесью боли и облегчения смотрела, как исчезают в пламени лица Хью и Розанны.
Когда смотреть стало уже не на что, она, не сводя с пламени глаз, спросила: