– Софи, отстань, и закрой окно, холодно.
Иду сама закрывать, но останавливаюсь, зависая на том, что идет дождь. Такой весенний, проливной, вытягиваю руку, ловлю капли, они холодные, как и мое сердце внутри. Софи сама закрывает окно, разворачивая меня к себе.
– Эльза, что? Кто тебе сделал больно?
Она так близко, смотрит на меня, шаря глазами по лицу, рыжие волосы растрепаны, она на самом деле волнуется.
– Он не поверил мне.
– Кто не поверил?
– Марк мне не поверил, они нашли какие-то бумаги, что лежали у меня в сумочке, эта сука, заместитель его, вытряхнул все на стол и начал шарить в моих вещах. Это было так мерзко.
Всхлипываю, в горле стоит ком, слезы наворачиваются на глазах. Мне до такой степени обидно, как ребенку, которому обещали купить сахарную вату, когда пойдут в парк, а ни ваты, ни парка не было.
– Кто? Не понимаю, кто шарил? Твой шеф? Марк Бережной?
– Нет, шарил не он, заместитель его, скотина бородатая.
– Я видела Марка, ну, твоего шефа, на выставке, около него терлась какая-то блондинка. Так у вас было с ним что-то?
– Было, господи, Софи, было, да я не об этом сейчас.
Цепляюсь за плечи подруги, сжимая кожу куртки в руках. По щекам бегут слезы, снова начинает мутить.
– Давай выпьем.
– Совсем больная? У тебя вид, хоть неотложку вызывай. Давай, конечно, выпьем для начала водички, пойдем, вот так, садись, я сейчас.
Софи убежала, я остаюсь одна, сижу, вытираю слезы, надо, правда, прийти в себя и завязывать с истерикой.
– На, выпей водички, вот, да, пей, молодец.
Софи гладит меня по волосам, как ребенка, поит водой.
– Что случилось, давай по порядку, ты знаешь, я не люблю все эти загадки и слезы.
– Какой сейчас день?
– О, здравствуй, милая моя, пятница, вечер сейчас.
Вот это меня накрыло, так накрыло, со среды, как Марк сказал, чтобы я уходила, когда я собирала разбросанные вещи дрожащими руками.
– Шеф вернулся из командировки, ну, я уже хотела увольняться, это другая история. В его кабинете, прямо на столе у нас был секс. А потом приперся этот неандерталец, Артур Степанович, начал трясти перед моим лицом какими-то бумагами, выпотрошил мою сумку прямо на глазах Марка.
Сжимаю стакан с водой в руках, снова пью.
– Артур Степанович, говоришь?
– Да, он две недели постоянно на что-то намекал, что я кому-то сливаю информацию, ну, словно Мата Хари, шпионка я. Потом еще эта Лиза крутилась, виляя жопой перед Марком. Софи, это ведь он, тот самый из клуба.
Хватаюсь за руки подруги, смотрю в глаза.
– Мать, ты меня пугаешь. Какой клуб?
– Ой, прекрати смотреть на меня, как на ненормальную, тот самый клуб «Лезвие», куда ты меня отправила на Восьмое марта. Где все в ажуре и схвачено, суперприличное место. Марк, мой шеф, он был в тот день со мной, мы занимались сексом, он был мой господин.
– Ого, вот это дела. А как ты узнала?
– Да, узнала. И ты понимаешь, мы дальше с ним были именно в таком формате, как рабыня и господин. И мне это нравится, безумно нравится, я не понимаю, почему, но это что-то невероятное, словно мое тело именно на него реагирует в сотни раз острее и сильнее. Я думала, что это что-то, да значит, а оказалось - ничего.
– И что дальше?
– Ничего дальше, Михайлов нашел бумаги, обвинил меня в сливе информации каким-то конкурентам, а Марк просто стоял и смотрел, а потом выгнал меня, даже не дав ничего сказать.
– И ты из-за этого так расстроилась, что закрылась и начала лить слезы?
Софи снова повернула меня к себе, убирая волосы с лица. А меня словно осенило, да так, что сердце сжалось от боли в груди.
– Я люблю его. Люблю, а он не стал ни в чем разбираться, просто выгнал, просто как ненужную куклу.
– Ну, не плачь, милая, не плачь. Все будет хорошо, все встанет на свои места, я кое-кому оторву яйца, и все будет просто отлично.
Глава 24 Марк
Марк
– Марк, тут такое дало.
– Медведев, уйди. Ты бесишь меня. Вы все, суки, меня задолбали за эти дни.
– Я понимаю твой праведный гнев, но я действовал в твоих интересах, в наших интересах, в интересах в первую очередь компании.
Устал от них от всех, голова раскалывается, мне не хватает воздуха от того, что я натворил, от того, что обидел ее. Поверил своему другу, а не женщине, которая оказалась мне дороже любых секретов. Повелся, не разобравшись в ситуации, не проверив все досконально, как должен это сделать руководитель. Любой уважающий себя руководитель.