[*Тайфу — это человек, отвечающий за образование наследного принца.]
Просторный кабинет был разделен на две равные части декоративной книжной полкой из прекрасного грушевого дерева.
На полках стояли книги в синих кожаных переплетах, а за ними располагался письменный стол наследного принца, на котором лежали четыре сокровища ученого — кисть, палочка твердых чернил, чернильница и бумага.
— Дянься, высокомерие Шэнь Ляня выходит из-под контроля. Если позволить ему продолжать в том же духе, в императорском дворе начнется хаос.
— Нет! Шэнь Лянь сейчас пользуется благосклонностью императора. Действовать против него — глупость!
Сяо Чэнцзюнь молча сидел за своим столом, слушая споры своих советников. Он не принимал никакого участия в дискуссии.
— Какой смысл говорить все это сейчас? — мужчина сделал расстроенный жест руками, прервав двух других. — То, как ведет себя Шэнь Лянь, не главное. Больше беспокоит то, как министр правых выступил сегодня в защиту Шэнь Ляня. Почему министр левых ничего не сказал? Кроме того, люди должны были знать о планах Шэнь Ляня заранее — почему никто не подал предложение, чтобы остановить его?
Мужчина говорил нетерпеливо и раздраженно, но попал в самую точку. Сяо Чэнцзюнь поднял голову и посмотрел на него. Это был молодой министр по делам наследного принца — Цай И.
У наследного принца не было высокопоставленных чиновников, поддерживающих его в Восточном дворце. Самым высокопоставленным чиновником был этот Цай И, который имел только четвертый ранг.
— Неплохо, — сказал Сяо Чэнцзюнь, слегка кивнув, в конце концов, его отец благоволил евнухам не один и не два дня, но важно было отношение двух премьер-министров. Если бы Шэнь Лянь встал на сторону семьи Чэнь, это нанесло бы ущерб Восточному дворцу. Какова роль левого министра в этом вопросе?
Правый министр Чэнь Шичан открыто выступил в поддержку Шэнь Ляня — неужели они сговорились? Если Шэнь Лянь вступил в союз с правым министром, это не сулило Восточному дворцу ничего хорошего. Что касается левого министра, то где его лояльность?
Сяо Чэнцзюнь все еще был в глубоких раздумьях, когда покинул палаты Чунвэнь. Когда он торжественно входил в Зал Бафэн, он вдруг услышал девичий голос:
— Ах, он уже не такой красный!
Разве его супруга не должна спать в это время? Почему из его спальных покоев доносился девичий голос?
Сяо Чэнцзюнь нахмурился, ускорил шаг и вошел в спальню Лу Цзина. Он зашел за ширму и увидел, что его супруга находится в раздетом состоянии, открыв спину Сунься, которая протягивала руку, чтобы потрогать его спину.
— Что вы двое делаете? — Сяо Чэнцзюнь нашел это зрелище крайне неприятным, и хотя он не осознавал этого, его голос был холодным, когда он сказал это.
Сунься подпрыгнула и испуганно отдернула руку. Она еще не касалась тела Лу Цзина. Увидев, что вошел Сяо Чэнцзюнь, она тут же упала на колени.
— Этот ничтожная слуга приветствует наследного принца, — поклонившись, сказала она.
— Дянься, ты вернулся, — сказал Лу Цзин, повернувшись и посмотрев на ничего не выражающего Сяо Чэнцзюня. Он приветливо улыбнулся, натянул одежду и встал с кровати, чтобы поклониться ему. — Я попросил Сунься помочь мне проверить, как идут дела с ранами на моей спине.
Сяо Чэнцзюнь жестом велел Сунься уйти, а сам сел на кровать к Лу Цзину.
— Раз уж ты вернулся, почему бы тебе не поспать здесь некоторое время? — сказал Лу Цзин, возвращаясь на кровать грудью вниз. Однако наследный принц остался сидеть на краю кровати. Лу Цзин не мог лечь, он был технически женой в этих отношениях и должен был спать на внешней половине кровати. Если наследный принц продолжит сидеть на краю кровати, как он будет спать?
Лу Цзин взглянул на Сяо Чэнцзюня. Тот умел держать эмоции на лице, но его глаза все равно выдавали его. Сейчас глаза Сяо Чэнцзюня говорили Лу Цзину, что он чем-то недоволен.
Неужели чиновники Восточного дворца сегодня были некомпетентны? Поэтому он был раздражен? Лу Цзин посмотрел на мягкие одеяла позади себя, затем снова взглянул на стоически выглядящего наследного принца. Он улыбнулся и придвинулся ближе к Сяо Чэнцзюню.
— Тогда я помогу Дянься раздеться, — сказал он, протягивая руку, чтобы расстегнуть абрикосового цвета халат наследного принца.
Сяо Чэнцзюнь ничего не сказал, он сосредоточился на тонком нижнем белье, которое было на его супруге. Они были из прозрачного белого шелка, застегивались только на две пуговицы на отворотах.
Грудь была довольно сильно открыта, и две привлекательные ключицы были на виду. Лу Цзин уже была его супругой, как он мог просто так обнажить свое тело перед дворцовой служанкой? Когда наследный принц подумал о сцене, которую он увидел, когда вошел в комнату, его выражение лица сразу же помрачнело.
Пока наследный принц размышлял над этими мрачными мыслями, губы Лу Цзина изогнулись в легкой улыбке. Приняв молчание Сяо Чэнцзюня за согласие, Лу Цзин одним движением руки расстегнул нефритовый пояс, освободив верхнюю одежду от стесняющих ее уз.
Евнух из Министерства обрядов научил его раздевать наследного принца перед свадьбой.
— Беспокоится ли Дянься о ситуации с Шэнь Лянем сегодня утром?
Когда Сяо Чэнцзюнь пришел в себя, его верхняя одежда уже была снята, а его супруга как раз снимала средний слой.
— Мгм, — неопределенно пробормотал он. Он вытащил свою одежду из рук Лу Цзина и положил ноги на кровать. Не было никакой необходимости снимать средний слой только для того, чтобы вздремнуть после обеда. — На самом деле, меня волнует то, как сегодня отреагировали гражданские чиновники.
Лу Цзин был очень доволен тем, что наследный принц послушно лег. Он опустил занавески на кровати и плюхнулся на подушку.
— Они просто пробуют воду, — сказал он, зевая.
— Что ты сказал? — удивленно спросил Сяо Чэнцзюнь, резко повернувшись к нему лицом. Он оказался нос к носу с Лу Цзином.
Лу Цзин несколько раз моргнул. Судя по удивлению в глазах наследного принца, он понял, что его оценка была верной.
— Гражданские чиновники — все как бараны в стаде. Они не хотят выделяться, не хотят создавать проблемы, поэтому лучший вариант для них — вытолкнуть кого-нибудь, чтобы проверить ситуацию.
Дед Лу Цзина мог не любить гражданских чиновников, но он решил, что Лу Цзину стоит уделить некоторое время обучению у них. Лу Цзин научился различным техникам обеления своих безнравственных поступков, а затем добился того, что в учебниках истории эти безнравственные поступки превозносились до небес.
Глаза Сяо Чэнцзюня загорелись. Это было простое объяснение — они делали гору из кротовой горки. Правый министр Чэнь Шичан всегда был осторожен, и когда он говорил, то не для того, чтобы помочь Шэнь Ляню, а чтобы дать выход из неловкой ситуации разгневанному императору.
То, что он помог Шэнь Ляню, было лишь положительным внешним эффектом. Однако действия Чэнь Шичана определенно взъерошили бы перья более консервативной фракции, что он мог бы использовать в своих интересах.
Лу Цзин с интересом наблюдал за лицом Сяо Чэнцзюня. Они находились на расстоянии волоска друг от друга, и он мог отчетливо видеть каждую минуту изменения в его выражении. Вначале оно было пустым и серьезным, как у глубоко задумавшегося человека, затем его темные глаза загорелись, а рот слегка приподнялся.
Как будто он был надменным котом, который обрадовался воспоминанию о том, где он спрятал свою вяленую рыбу, но боялся, что другие заметят это волнение, и поэтому лишь слегка вильнул хвостом.