Сто чиновников императорского двора стояли двумя колоннами, по одной с каждой стороны устланного шелком и парчой пола, и кланялись императору и его императрице, пока те шли к покоям императрицы. Это было поистине величественное зрелище.
В более поздние времена подобные свадебные церемонии использовались редко, поскольку положение мужчин и женщин становилось все более неравным. Позже, когда было принято решение, что императрица всегда должна быть мужчиной, обряд цзяофан технически мог быть использован для императрицы, но это рассматривалось как символ повышения статуса и власти императрицы.
Кроме императора Шицзуна, никто из других императоров не использовал этот обряд, опасаясь, что сила императрицы-мужчины станет слишком большой, чтобы они могли ее сдерживать.
Сяо Чэнцзюнь теперь был императором, и если он захочет оказать будущей императрице вопиющую милость, никто не сможет его остановить.
Лу Цзин безучастно смотрел на Чан Эня, пока тот перечислял многочисленные обычаи, которые нужно было соблюдать и выполнять во время свадьбы. К тому времени, как он снова собрался с мыслями, Чан Энь уже закрепил на голове императрицы инкрустированный жемчугом золотой феникс-гуань.
Этот феникс-гуань не был таким замысловатым, как тот, что носили женщины-императрицы. Он был лишь немного более богато украшен, чем церемониальный гуань дворянина. От гуаня по обе стороны головы отходили две золотые шелковые ленты, на конце каждой из которых висела жемчужина размером с перепелиное яйцо.
Блестящие красные свадебные одежды состояли из верхнего халата из кисеи с широкими рукавами и внутреннего халата из малинового шелка, на котором золотом были вышиты фениксы. При ходьбе Лу Цзин сквозь полупрозрачный внешний халат были слабо видны реалистичные золотые фениксы внутреннего халата.
Лу Цзяньюй наконец-то оправился от болезни. Сейчас он сидел в главном зале с восхищенной улыбкой на лице. Он и представить себе не мог, что Сяо Чэнцзюнь сможет стать императором.
Лу Цзин больше не мог совать свой нос в дела семьи Лу после того, как станет императрицей, и теперь он был свекром императрицы.
Даже если бы он не занимал должности при императорском дворе и не зарабатывал заслуги перед императором, люди все равно падали бы ниц, чтобы добиться расположения его семьи Лу. Для него это была беспроигрышная ситуация.
На лице госпожи Вэй появилось неприятное выражение, когда она увидела на столе родовую скрижаль госпожи Сюй. Когда она посмотрела на Лу Цзяньюя, который улыбался так широко, что казалось, его рот больше никогда не закроется, в ее сердце поднялась волна ненависти.
— Этот твой хороший сын не будет ни капли заботиться о тебе после того, как станет императрицей. Чему ты так радуешься? — огрызнулась она.
Когда Лу Цзяньюй услышал это, улыбка на его лице значительно уменьшилась.
Заиграли барабаны и музыка. В соответствии с требованиями обрядов Цзяофан, Сяо Чэнцзинь пришел первым, чтобы сопроводить свою императорскую Саоцзы во двор, чтобы совершить несколько обрядов с церемониймейстером.
— Цзин Ван, Сяо Чэнцзинь и я здесь по приказу Его Величества, чтобы сопроводить императрицу в императорский дворец, — официально сказал Сяо Чэнцзинь. Он был одет в светло-голубой церемониальный халат и верхний халат с широкими рукавами из розового шелка. На его лице играла слабая улыбка, когда он предлагал семье Лу гуся из белого нефрита.
Только сейчас Лу Цзяньюй понял, что сегодняшняя свадебная церемония проходила по обрядам Цзяофан. Он наблюдал, как несравненно красивая фигура Лу Цзина склонилась перед родовой скрижалью его матери, госпожи Сюй. Император явно благоволил к этой императрице, и Лу Цзин после этой свадьбы будет обладать огромной властью в своих руках.
Он больше не сможет подавлять Лу Цзина на основании «сыновней почтительности». Его прекрасная мечта, в которой он властвовал в семье Лу, а люди стекались в его резиденцию, чтобы лизать ему сапоги, вдруг разлетелась на тысячи осколков. В конце концов, семья Лу все еще оставалась в руках Лу Цзина.
Лу Цзину сейчас не было дела до Лу Цзяньюя и госпожи Вэй. Он ликовал, выполняя все необходимые обряды. Он и Сяо Чэнцзинь поклонились друг другу, как положено, а затем взошли на красный паланкин-карету с девятью драконами, и его «младший шурин» помогал ему. Шестнадцать красивых жеребцов уверенным шагом потянули карету-паланкин в сторону императорского дворца.
Сотня чиновников императорского дворца шла рядом со свадебной каретой, подпевая в такт радостной музыке, сопровождавшей свиту. Простолюдинов держали на расстоянии, и они могли лишь мельком наблюдать за величественной свитой и роскошной каретой.
Карета остановилась перед главными воротами дворца Фэнъи. Лу Цзин вышел из кареты и прошел через ворота.
Красный шелк покрывал пол от того места, где он стоял, до нефритовых ступеней дворца и главного зала. По обе стороны красного шелка стояли чиновники императорского двора и кланялись ему в унисон под звуки барабанов и флейт.
Мужчина в блестящих алых церемониальных одеждах с золотым девятиглавым гуанем на голове держал в руке цветок из красного шелка. Он стоял прямо посреди выстланной шелком дорожки и с любовью и нежностью улыбался Лу Цзину.
Это был человек, за которого Лу Цзин собиралась выйти замуж — император Хунъюань.
99. Золотой век
Сяо Чэнцзюнь держал в руке один конец шлейфа красного шелкового цветка, а другой конец передал Лу Цзину. Тот ничего не сказал и просто смотрел на него с улыбкой и любовью в глазах.
Сяо Чэнцзюнь выдержал все испытания, чтобы сесть на трон императора. Он был еще молодым человеком, но, пережив все это, повзрослел не по годам. Его глаза обычно были похожи на глубокие темные озера, спокойные и безмятежные, мудрые и созерцательные.
Однако в этот момент его обычно серьезные глаза были полны радости и смеха, когда он смотрел на человека, который занимал все его сердце. Словно из спокойного озера выпрыгнул величественный дракон, оживив и согрев атмосферу.
Лу Цзин был заворожен этими глазами, и ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Он обернул красный шелк вокруг своего запястья, затем взял руку императора. Рука была теплой и мягкой. Она была точно такой же, как тогда, когда его с ранами по всему телу привезли во дворец. Тогда рука Сяо Чэнцзюня нежно поддерживала его, давая ему утешение и мужество.
Сяо Чэнцзюнь на мгновение застыл в удивлении, а затем под покровом красного шелка пропустил свои пальцы сквозь пальцы Лу Цзина. Они шли рука об руку по направлению к главному залу.
Зазвучала достойная, благоприятно звучащая свадебная музыка императорской свадьбы, и чиновники императорского двора выстроились в два ряда по обе стороны от брачующихся.
— Преклоните колени! — пропел церемониймейстер.
Красный шелк на полу простирался до самых нефритовых ступеней. Вместо красного шелка на ступенях был постелен толстый красный ковер, чтобы свадебная пара не поскользнулась и не упала. Чиновники императорского двора, стоявшие на коленях по обе стороны, почтительно кланялись.
Сяо Чэнцзюнь и Лу Цзин, держась за руки, прошли по шелковой реке между двумя рядами чиновников. Весь мир был буквально у их ног.
На свадебной церемонии в Цзяофане император и императрица шли вместе, бок о бок, символизируя, что солнце и луна одинаково ценны и одинаково ярки, а горы и реки находятся в гармонии.