– Ты выглядишь так сексуально. Если бы я мог, то прямо сейчас взял бы тебя на этом столе. На кухне, дома? – он отклоняется, глядя на меня. Его глаза потемнели, а взгляд сфокусирован на мне.
Я молча киваю, заставляя себя улыбнуться.
Джейк мягко прижимается ко мне губами, а затем возвращается на место и начинает болтать со Смитом.
Он хочет заняться любовью со мной сегодня вечером.
Конечно, хочет. Мы же занимаемся любовью каждую ночь. И утро.
Но я не могу. Не с тем, что у меня на уме.
Я должна рассказать ему прежде, чем мы приедем домой.
Чёрт.
***
Мы попрощались с Карли и Смитом, и только в машине я выпаливаю:
– Нам нужно поговорить. И это то, о чём мы не можем говорить дома.
Останавливаясь прежде, чем завести машину, Джейк поворачивает голову ко мне и на его лице написано множество вопросов:
– Почему?
Я знаю, как важно для Джейка оставить наш дом незапятнанным от ссор. И такое чувство, что этот разговор не войдёт в число счастливых.
– Просто так, – отвечаю я. – Есть какое-нибудь тихое место, где мы сможем поговорить?
– Просто так? – хмурится он. – Ты думаешь, что это грёбаный ответ, Тру?
– Я не хочу говорить об этом в машине, – я складываю руки на груди в защитном жесте.
– Но ты не хочешь говорить об этом дома. Так, здесь самое подходящее место, – Джейк поворачивается ко мне всем телом, сгибая колени и опираясь на спинку сиденья.
Качая головой, я смотрю в пассажирское окно. Я чувствую страх, который охватывает моё тело, пока слова застревают в горле.
– Это то, что случилось с тобой раньше? То, почему ты плакала? Весь вечер я чувствовал, что что-то не так.
Я чувствую, как глаза наполняются слезами.
– Ты, чёрт побери, ответишь мне? – требует он. Его тон настолько резок, что мне приходится повернуться к нему лицом.
– Ты уходишь от меня? – Джейк смотрит на меня с выражением чистой агонии. Это как пощёчина.
– Нет, – быстро отвечаю я. – Почему ты так считаешь?
– Из-за взгляда, который сейчас у тебя на лице, Тру. Ты выглядишь скорбящей. Словно потеряла что-то значимое. Все, кого ты любишь, в безопасности и здоровы, поэтому единственная вещь, о которой ты можешь скорбеть – это смерть наших отношений.
– Нет, Джейк, нет, – я качаю головой. Слеза скатывается по моей щеке, и я вытираю её. – Я никогда тебя не оставлю. Никогда. Но... скорее всего, ты уйдёшь от меня, когда я скажу тебе то, что должна, – я обхватываю колени руками.
Я вижу вспышку гнева и боли, пересекающие его лицо.
Через секунду он говорит:
– Ты... – он останавливается. Отворачиваясь от меня, он хватает руль и смотрит в окно. Когда он говорит, его голос такой низкий, что сердце разрывается. – То, что ты должна сказать мне... если это разрушит то, что есть у нас сейчас, эту любовь между нами, тогда не говори мне. Я не хочу знать. Я хочу тебя, Тру, и если что-то хоть на секунду заставит меня почувствовать обратное... просто не говори мне.
Моё сердце разлетается на миллионы маленьких кусочков. Я знаю, о чём он думает. И я ненавижу, что он думает так.
– Я беременна, – слова срываются с моих губ. На секунду кажется, что весь воздух из машины выкачали. Мой мир останавливается. Я жду. Жду, пока он что-нибудь скажет. Что угодно.
Но он не говорит.
И когда он заводит машину и выруливает на дорогу, я чувствую, как мой мир ускользает из моих рук, бросая меня в пустоту.
Текут слёзы. Наружу выйти хочет ещё больше, но я сдерживаю их. Вытирая предателей, я смотрю в окно.
***
Это самые долгие пятнадцать минут до дома. За всё это время Джейк ничего не сказал и не сделал.
Я чувствую, как расстояние, установленное между нами, расширяется с каждой минутой, доходя до точки, в которой мы провели порознь двенадцать лет; между нами словно пролегает океан.
Джейк паркуется. Я выхожу и захлопываю дверь.
Я шарю в поисках ключей в своей сумочке. Беру их в руки, сую ключ в скважину и захожу.
Я снова захлопываю дверь. Я злюсь и мне больно, что он ничего не сказал. Я хотела, чтобы он знал.
Я иду вперёд и слышу звук отъезжающего автомобиля.
Быстро двигаясь, я открываю дверь и вижу задние фары, двигающиеся по дороге от дома.
Боль проходит сквозь меня так сильно, что у меня ноги подгибаются. Я прислоняюсь спиной к стене, прижимая к груди ладонь. Я чувствую себя открытой напоказ. Сломленной. Опустошённой.
Он ушёл.
Горячие слёзы жалят лицо как раскаленная кочерга.
Не плачь, Тру. Соберись.