Он резко кивает, а затем смотрит в пол.
– Да. Я был тогда за рулём.
– Она… просыпалась после аварии?
Страх прилипает к моей коже. Я не задавал этот вопрос, потому что боялся услышать ответ. Я не могу думать о Тру, находящейся в агонии. Эта мысль просто разрывает меня на части.
Дэйв поднимает глаза и сначала смотрит на меня, а затем на Еву.
– Нет, – он качает головой. – Она не просыпалась.
Дыхание Билла замирает, как и моё собственное. Глядя на него, я понимаю, как ему сейчас плохо.
Небритый, помятый и тихий. Не тот Билли, которого я знаю.
Она его маленькая девочка. Это убивает его.
Нам нужно пройти через это. Им нужно увидеть Тру.
Я первый подхожу к двери, а они следуют за мной.
Их реакция ни чем не отличается от моей.
Я чувствую такую боль, слыша, как они горюют. Наблюдая, как они рыдают над её постелью.
Это разносит меня в пух и прах.
Я чувствую, что снова тону. И не могу сопротивляться течению, чтобы всплыть. Я задыхаюсь от эмоций в этой комнате. Мне нужно выйти.
Тихо выскальзывая из палаты, я оставляю их наедине.
С неясной, чертовски болящей головой, я присаживаюсь рядом с Дэйвом.
Долгое время мы сидим в тишине.
– Я не виню тебя, – наконец произношу я. Затем делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к нему. – Ты бы сделал всё возможное, чтобы защитить её. Я знаю, что ты за человек.
Дэйв поворачивается и встречается со мной взглядом. Он медленно кивает, а затем быстро отворачивается. Я не могу не заметить слёзы, наполняющие его глаза.
Вскоре дверь открывается, и появляются Билли и Ева.
– Мы можем его увидеть? – спрашивает он.
– Конечно.
Я встаю и веду их в палату к своему сыну, их внуку.
Я толкаю дверь. Рядом с инкубатором сидит медсестра и читает.
Она закрывает книгу и встаёт.
– Я дам вам время, – произносит женщина и выходит.
В палате наступает тишина, слышатся только звуки аппарата.
Я подхожу и смотрю на своего спящего мальчика. Каждый раз, глядя на него, я чувствую тяжёлое сочетание любви и горя.
Оборачиваясь, я вижу, что Билли и Ева всё ещё стоят у двери.
– Он спит, – тихо говорю я.
Билли двигается первым. Он подходит к инкубатору и становится рядом со мной.
Его дыхание замирает. Глядя на Еву, он говорит:
– Он похож на Тру.
Я прикусываю дрожащую губу, чтобы остановить поток эмоций, готовый вырваться наружу, и чувствую привкус крови.
Ева подходит, а я отхожу назад, уступая ей место.
Я понимаю их нерешительность насчёт того, увидеть его или нет, когда они зашли. Они бояться, что это всё, что может остаться от Тру.
Я знаю это, потому что сам чертовски боюсь этого.
Легонько прижимая руку к крышке инкубатора, Ева поворачивается ко мне.
– У тебя есть имя для него?
– Нет, – качаю я головой. – Мы так и не смогли решить.
У нас была куча споров с Тру об именах. Но теперь это совершенно не имеет значения. Я бы всё отдал за то, чтобы она была здесь и дала имя нашему сыну.
– Я не хочу давать ему имя, пока Тру не проснётся, – я прочищаю горло. – Хочу, чтобы она сама его выбрала.
Ева кивает.
– Думаю, ей это понравится, – она смотрит вниз на мальчика. – А сейчас, мой родной, – говорит Ева, улыбаясь, – пока твоя мамочка не проснётся, ты будешь ребёнком Уэзерс-Беннет.
Глава 22
– Хорошо, а в мире музыки... – я начинаю листать музыкальный журнал, который принёс мне Дэйв, – нет совсем ничего стоящего.
Закрывая журнал, я бросаю его на пол рядом со своим креслом, и он приземляется с громким хлопком.
Я откидываюсь назад, вытягиваю затёкшие ноги и зарываюсь пальцами в волосы.
– Что ещё происходит? Точно, сегодня Вики уезжает домой. Она оставалась так долго, как могла, милая, но сейчас ей нужно вернуться обратно, чтобы руководить журналом и чтобы у тебя была работа, к которой ты сможешь вернуться. Тебе вообще не нужно работать, но я знаю, как ты любишь своё дело. Ох, и не беспокойся о презентации книги. Издатели сказали, что её можно устроить в любой удобный нам момент, так что здесь не о чем париться... – делая глубокий вдох, я замолкаю и смотрю на Тру.
Её глаза закрыты, как и предыдущие четыре дня.
По мере того, как опухоль спадала с её головного мозга, её закрытые глаза приобретали всё более правдоподобный вид, так что теперь кажется, что она спит. Моя прекрасная спящая девочка.
Хорошие новости – теперь она дышит самостоятельно. Киш следит за её дыханием и как ей помогали или нет в первые несколько дней. Показатель её собственного дыхания возрастал ежечасно, и, когда он достиг девяноста процентов, Киш убрал аппарат искусственного дыхания.