— Конечно, — говорю я, но в моих мыслях другие идеи. Давай, откажись от протокола, как ты сделал в тот день, и прогуляй уроки со мной.
Он стоит, играя с моими пальцами, и, наконец, уверенность решает за меня. Его карие глаза умоляют мои. Он действительно чувствовал это в ту ночь, не так ли? Как и я. Это не было ничем для него, и я не спугнула его. Его рука мягко поднимает мой подбородок, и его лицо медленно встречается с моим.
Это тот поцелуй, который заставляет тебя забыть, где ты. Это настолько сильно, и мне интересно как это вообще могло быть, но правильно.
Я отстраняюсь, возвращаю равновесие.
— Иди, позвони мне позже. Если сможешь.
Он не уходит. Его взгляд задержался на моем лице. Колесики вращаются в его голове и я могу сказать, что он ломается. Наступает время, когда ничто не может вмешаться в твое тело и сердце или то, что они говорят тебе. И судя по тому, что Гордон не двигается, я понимаю, что сейчас это самое время.
— В чем дело? — Ты не можешь пойти в класс, верно? Я знаю. Я чувствую то же самое.
Он мягко тянет меня вперед.
— Пошли.
— Куда мы идем?
Но Гордон не отвечает. Я пытаюсь представить, как мы должно быть выглядим. Гордон, ростом почти в два метра, не подозревающий о том, что он горяч, тащит за собой мальчишескую девушку с дикими темно-рыжими волосами. Мы не соответствуем друг другу, и все же мы вместе, и это прекрасно. Я так взволнована, что едва замечаю крестную, направляющуюся нам навстречу, внимательно осматривая глазами. Чёрт, я забыла о ее классном часе.
— Бонжур, мадам, — говорю я быстро, избегая ее глаз.
— Бонжур.
Она больше ничего не говорит, но мне и не нужны слова, чтобы понимать, о чём она думает.
— Хороший акцент. Как я понимаю, у тебя есть уроки у мадам Джордан? — предполагает Гордон.
— Да, но она также моя меррейн — моя крестная.
Он смотрит на меня:
— Не может быть.
— Да.
— Вау.
— Да ну! Она тут же доложит всё моей маме.
Это не отвлекает Гордона от его миссии — забрать меня отсюда. Я не имею понятия куда, но мне абсолютно всё равно, я чувствую себя живой. И поверьте мне, после того, как я чувствовала себя до этого, это очень хорошо.
Двадцать минут спустя мы там, где я никак не ожидала: дома у Гордона. Его родители на работе, и мы одни в его комнате, которая столь же незатейлива, как его автомобиль. Стол с идеальным порядком. Компьютер, явно дорогой. Ничего на стенах, за исключением небольшой периодической таблицы Менделеева около его стола.
— Зачем ты её повесил? — Я смеюсь. — Разве тебе недостаточно школы в школе?
— Я повесил её в прошлом году, и просто забыл. Я её вообще не замечаю.
Это потрясает меня, Гордон одного со мной возраст и года обучения, но иногда ведет себя так, будто он намного старше. Я сканирую помещение в поиске любых плакатов, фотографий Сабины, которые он может по-прежнему хранить, но ничего. Лампа и пульт дистанционного управления на его ночном столике, и DVD-диски, но не так много.
— Ты когда-нибудь до этого пропускал занятия?
Я ложусь на его кровать и наблюдаю за ним, собирающим диски с пола.
— Постоянно, но обычно ради других уроков. Чтобы учиться. Мои учителя никогда не переживают.
— Но не чтобы пойти домой? Не чтобы побыть с девушкой?
— Нет, не для этого.
— Тогда ты становишься больше похожим на меня, — отметила я. — Это должно напугать тебя до усрачки.
— Ещё как!
Я ахаю:
— Не может быть.
Он хихикает, лежа на кровати рядом со мной и взяв мою руку в свою.
— Да, но ты тоже становишься похожей на меня. Учеба, успешные тесты...
— Я никогда не говорила, что успешно сдала тест, — напоминаю я ему, проглатывая страх. Боже, он действительно думает, что я хорошо справилась.
— Что ж, я думаю, мы встретились где-то посередине.
— Может быть, — соглашаюсь я, двигаясь ближе к нему. Я хочу чувствовать его руки вокруг себя. Но я буду ждать, пока он сделает первый шаг. Как далеко я хочу зайти? Готова ли я?
— Может, такими и должны быть пары — уступчивыми.
Значит, мы официально являемся парой, прямо из уст всезнайки. Я сдерживаюсь, чтобы не совершить маленькие кульбиты в его кровати.
— Может быть.
Он смотрит на потолок.
— Может быть, мне нужно вовремя вернуть свою задницу на тест по алгебре в час. Может быть, мы в полном дерьме, и приходить сюда было большой ошибкой.
Я закрываю глаза.
— Может быть, нам нужно прекратить говорить «может быть».
— Откуда нам знать, Хлоя?
Сексуальные, полные губы с оттенком неуверенности. Щетина, такая соблазнительная.
— Мы и не знаем. Но разберемся по ходу.
— Типичный ответ Хлои. Королевы печенья с предсказаниями.
— Ты злой.
Я прислоняю свой лоб к его. Он смеется, и, возможно, я ошибаюсь, но он кажется почти рад, словно ему нравится, что его назвали злым.
— Гордон? — Я беру его руку и чувствую гладкость его красивых, квадратных ногтей.
— Моторная девчонка?
— Я проигнорирую это.
— Почему? Это ты. Ты сама так говорила. Ты любишь ездить на Лолите. Это не приговор.
— Ты прав, но я ненавижу людей, которые не знают меня и называют так. Как Сабина, когда я впервые заговорила с ней во время репетиторства.
— Может быть, она подумала, что ты этим гордишься. Я думал, что ты гордишься.
— Почему?
— Ну, потому что это не совсем оскорбление. Это имя, основанное на наблюдениях.
— Я думаю, ты прав. Кстати, о Сабине, — говорю я, играя с ниткой, чтобы оторвать взгляд от него. — Вы когда-нибудь…ты знаешь.
Он качает головой.
— Нет. Мы были вместе несколько месяцев, но ничего вроде этого не происходило. Скорее всего поэтому она понравилась моим родителям. Всё ещё нравится. Но в прошлом году, прежде чем я переехал сюда, у меня были серьезные отношения с девушкой в Бостоне. И…да.
— Ох, прости, что спросила.
В моей голове всплывает образ Гордона и другой девушки обнаженными в кровати, вызывая незнакомые ощущения.
— Ничего страшного. — Он прижимает свою ладонь к моей. Его ладонь гораздо больше. — Что насчет тебя? Была ли ты с кем-нибудь?
Я качаю головой.
— Никогда?
— Боже, не делай вид, что удивлен, Гордон. Мы, Моторные девчонки, чувствительные существа.
Он затих, думая о чем-то. Я наблюдаю, как он моргает время от времени, кончики его ресниц светятся от света, исходящего от окна. Я кусаю кончики его пальцев, и слова произносятся сами собой:
— Ты такой сосредоточенный. Иногда я хотела бы больше походить на тебя.
— Нет, не хотела бы. Поверь мне.
— Да, хотела. Хотела бы я сбалансировать свою жизнь и сосредоточиться на учебе, как ты. — Я хочу рассказать ему больше о том, что чувствую, но мне страшно. Что делать, если я в конечном итоге оттолкну его вместо того, чтобы стать ему ближе? Я решаю немного рискнуть. — Я думаю о тебе, Гордон. Много.
Он переплетает свои пальцы с моими и прижимает мою руку к своему лицу. Мне нравится это ощущение.
— Конечно, думаешь, — говорит он, стараясь сдержать смех.
— Чт…ты эгоманьяк! — Я бью его по руке и груди.
Он начинает смеяться и обволакивает меня вокруг себя так легко и плавно так, что мои конечности слабеют. — Я тоже много думаю о тебе, Хлоя. Ты думаешь, я был бы здесь в противном случае? Никто прежде не заставлял меня чувствовать себя таким образом.
— Никто? — Я поднимаю брови. Ни Сабина, ни девушка из Бостона?
— Никто. Не так.
— Теперь нас двое.
— Это кажется опасным. То, как я могу легко влюбиться в тебя.
— Так и есть.
Его глаза скользят вдоль моего лица.
— Знаешь, ты действительно красивая. Я имею в виду, я всегда знал, что ты милая, но сейчас я смотрю на тебя, и…
— Что?
— Ты удивительная.
Мне никогда не приходилось краснеть, но это подходящий момент, чтобы начать.
— Ух ты, Гордон. Я не знаю, как реагировать. Спасибо, наверное.