Если бы я прямо сказала, что он вырос, она никогда бы мне не поверила. Милый маленький Рок — бабник? Конечно, ты должно быть выдумываешь, Хлоя.
— Как репетиторство? — спрашивает мама, пытаясь приспособить цветной платок на голове, не будя младенцев. Близнец в синем тихонько шевелится. Карл зеленый. Сеган синий.
Я беру Сегана, чтобы дать отдохнуть её руке. Он спокойно устраивается напротив моей груди. Мне нравятся его маленькие рыжие бровки.
— Хорошо. Я думаю, это поможет, — вру я.— Привет, малыш…
— Тебе досталась Сабина?
Я беру столовое серебро свободной рукой и заканчиваю накрывать на стол.
— Сначала да, но потом её заменили на парня по имени Гордон. Какое старомодное имя!
— Вполне красивое имя. И? Как он?
— Он объясняет лучше, чем Руни, — я хватаю использованные пластиковые стаканчики (мама настаивает, чтобы мы использовали их для экономии воды и времени), и бросаю в мусорное ведро, когда она не смотрит. — Но он самоуверенный.
— Овен? — спрашивает мама, словно я должна была разузнать всю информацию о его знаке зодиака на первом же занятии.
— Не знаю. И спрашивать не собираюсь.
— Или Скорпион. Не могла бы ты выяснить в следующий раз, дорогая?
— Ох. Безумие! — Я направляюсь в комнату младенцев, которая украшена, как небо с мерцающими звездами.
— По поводу чего ты ворчишь? — доносится её голос по коридору. Я почти укрыла Сегана в его постели, где он должен быть, когда он шевелится в знак протеста и испускает пронизывающий вопль. Я забираю маленького сосунка и несу обратно к груди матери.
— Колетта придет. Можешь проверить, достаточно ли у нас лимонада? — просит она, перекрикивая плач. Имя Мэррейны всегда звучит красиво из уст моей мамы.
— Извини, я должна была тебя предупредить. — Я проверяю кладовку, где мы держим запас двухлитровых бутылок с содовой, надеясь поскорее поужинать и отправиться в путь.
Удивительно, но Рок успевает приехать к ужину, и мама ставит дополнительную тарелку для него.
— Спасибо, Веро. Вы, чёрт возьми, лучшая, — говорит он моей маме. Я знаю, что он ценит мою семью, тем более, что его папа работает допоздна, затем уезжает рано утром, оставляя Рока самого по себе, но может ли он говорить “чёрт возьми” моей маме?
— Нет проблем, — говорит она ему с улыбкой. — Просто убери свою отвратительную обувь с моего стула.
Что он и делает с робкой улыбкой.
— Болван,— бормочу я. Папа усмехается на нас, и все мы садимся есть.
Как только мы закончили, Рок начинает неистово отправлять SMS-сообщения Эмбер со своего телефона (по крайней мере, я думаю, что это Эмбер), в то время как я слушаю, как взрослые смеются и рассказывают истории. Голоса мамы и Мэррейны смешиваются, они даже заканчивают предложения друг друга. Мама на шесть лет старше, но они лучшие подруги с тех пор, как Мэррейне исполнилось четырнадцать. Я всегда думала, что это классно для мамы — дружить с девочкой, которая настолько моложе. Это просто показывает, что связи между людьми возникают, независимо от возраста.
Папе и маме было по двадцать один, когда они поженились. Они удочерили меня сразу, согласившись отложить рождение ребенка на потом. Но это произошло гораздо позже, чем они ожидали — через шестнадцать лет, если быть точной. Теперь у меня есть красивые маленькие братья, но меня грызёт небольшая ревность, ведь наша мама — их плоть и кровь, а не моя. Я стараюсь не думать об этом, но мысль не покидает меня. Впрочем, как и многие другие. После смерти Сета этим летом я словно в облаке мыслей, не желающих уходить.
Например, вдруг папочка — следующий, кто уйдет? Или мама? Что мне делать в маловероятном случае, что они все умрут в авиакатастрофе, в то время как я останусь в провинциальном флоридском городе практически одна, если не считать Рока и нескольких аллигаторов? Что тогда? У меня не будет семьи. И это будет означать не только нехватку любви, но и невозможность задать вопрос. Тогда я никогда не узнаю, любили ли мои биологические родители любоваться звёздами или составляли ли странные слова, как я? Мои мама и папа больше не будут рядом, я не смогу узнать даже название агентства, через которое меня удочерили. Я действительно пытаюсь игнорировать всё это, как только могу. Они самые потрясающие родители на всём белом свете, и мне этого должно быть достаточно.
После ужина мы с Роком моем посуду. Или скорее он оставляет половину тарелок липкими, и я исправляю это, когда он не смотрит. Потом он на прощание всех нас целует в щёку, пожимает руку моего папы и уходит.