Андрэ Нортон,
ПОКОРЕННЫЙ КОРАБЛЬ
1
Жарко, сегодня будет очень жаркий день. Пожалуй, лучше сейчас же отыскать ручей в зарослях, пока солнце еще не прокалило землю. Это единственный источник воды на всей здешней пропеченной каменной сковородке.
Тревис Фокс наклонился вперед в седле, всматриваясь в розоватую полосу пустыни перед ним и далекую линию зеленого можжевельника и полыни: там начало зарослей, в которых прячется ручей. Эта пустыня недоступна для тех, кто не привык к подобной суровости.
Само время застыло здесь среди этих монотонных одноцветных скал и пустынной земли; вероятно, это теперь единственное такое место на земле. Повсюду пустыни обводнены, усилиями людей в них пришла морская вода, очищенная от соли. Современные фермы превратили древние песчаные барханы в туманные воспоминания. Человечество перестало зависеть от капризов погоды и климата. Но здесь пустыня лежит нетронутой: владеющая ею нация настолько богата, что может позволить себе не возделывать всю территорию.
Когда-нибудь и эта пустынная земля изменится, и все прошлое таких людей, как Тревис Фокс, исчезнет. Уже пятьсот лет, а может, и тысячу – никто не знает, когда на этой территории появились первые племена апачей, – в этих каньонах и песчаных просторах, в долинах и плоскогорьях живут суровые, привыкшие к диким просторам, закаленные люди; и живут практически на одних лишь ресурсах пустыни, чего не выдержал бы никакой другой народ без привозных припасов. Его предки почти четыреста лет назад воевали здесь. И теперь их потомки здесь же с такой же одержимостью пытаются выжить.
Ручей в зарослях... Смуглыми пальцами Тревис перебирал зарубки на седле, считая годы. Девятнадцать... двадцать... Двадцатый год после последней большой засухи, и если Чато прав, вода и здесь может иссякнуть. А ведь старик верно предсказал необычайно засушливое лето.
Если Тревис поскачет туда и обнаружит, что ручей пересох, он потеряет почти весь день, а время очень важно. Необходимо срочно перевести стадо к воде. С другой стороны, если он отправился в каньон Хохокам всего лишь из-за слуха и ошибся, Велан будет иметь полное право назвать его дураком. Велан упорно отказывается доверять знаниям стариков. И в этом Велан – родной брат Тревиса – сам дурак.
Тревис негромко рассмеялся. Белоглазые – он сознательно использовал старое воинское прозвище традиционного врага, даже произнес его вслух: "Пинда-лик-о-йи", – белоглазые всего не знают. И только некоторые из них готовы с этим согласиться.
Потом он снова рассмеялся, на этот раз над собой и своими мыслями. Поскреби скотовода, и под его высушенной солнцем кожей найдешь апача. Но в этом смехе звучала горькая нотка, и Тревис послал свою лошадь вперед с большей силой, чем было необходимо. Ему не хотелось продолжать думать все о том же. Он поедет в Хохокам и станет на сегодня индейцем; особенно испортить он ничего не сможет: все его мечты и так загублены.
Велан считает, что если он будет жить, как белоглазые, откажется от всего старого, то получит и преимущества белых. Велану кажется, что в прошлом нет ничего хорошего, и даже мысли о древних, об их делах и жизни – пустая трата времени. Тревис обнаружил, что его разочарование так же свежо, как и год назад.
Пегая лошадь осторожно пробиралась между булыжниками по руслу высохшего ручья. Странно, что в столь сухой местности в прошлом протекало много рек. Сохранились целые мили ирригационных каналов древних на иссушенной поверхности, которая ныне столетиями не знала дождей. Тревис заставил коня подняться по крутому склону и направился на запад, чувствуя, как солнце жжет кожу сквозь тонкую выцветшую рубашку.
Он сомневался, слышал ли вообще Велан о каньоне Хохокам. Это одно из тех мест, о которых знают только старики, такие, как Чато. Теперь апачи разделились на два типа: как Чато и как Велан. Чато просто отрицает существование белоглазых, он живет своей собственной жизнью за глухими ставнями, которые опустил между собой и остальным миром, миром белых. Велан же отрицает существование апачей и изо всех сил стремится стать белым.
Тревису показалось как-то, что он нашел третий путь, что можно совместить знания белых с преданиями и традициями апачей. Он считал, что нашел тех, кто с ним согласен. Но все это ушло, быстро, как тает капля воды на раскаленной поверхности скалы. Теперь он склонен согласиться с Чато, и, почувствовав это, Чато щедро делится с ним древними знаниями. Даже Велан не знает подобного о своих землях.
Отцу Чато – Тревис снова начал считать годы по зарубкам на седле – отцу Чато было бы сейчас сто двадцать лет, если бы он жил! И он родился в долине Хохокама, когда его семья скрывалась там от солдат в синих мундирах.
Чато помнил об этом каньоне и показал его Тревису, когда тот был еще так мал, что едва мог сжать бока лошади короткими ногами. И все эти годы Тревис снова и снова возвращался сюда. Пещеры Хохокама интересовали его, а ручей здесь никогда не пересыхал. Здесь растут сосны со съедобными орехами, а фруктовые деревья все еще приносят плоды. Когда-то здесь был сад, теперь – тайный оазис.
Тревис пробирался сквозь паутину старых каньонов тропой, ведомой только старикам, когда услышал глухой гул. Инстинктивно он натянул поводья, зная, что его скрывает тень скалы, и посмотрел в небо.
– Вертолет! – он произнес это вслух в совершенном удивлении. Он настолько глубоко погрузился за последние часы в эту лишенную возраста пустынную местность, что вид современной машины вызвал у него шок.
Может, это Велан за ним приглядывает? Тревис сжал рот. Но когда он на рассвете покидал ферму, Билл Красная Лошадь, внук Чато, чинил двигатель. И вряд ли Велан станет тратить горючее на пустые полеты над пустыней. С угрозой новой войны усилились ограничения на продажу горючего, да и вообще вертолет держали на крайний случай, а ездили исключительно верхом.
Угроза войны... Тревис думал о ней, глядя на улетающий вертолет. Сколько он себя помнит, газеты, радио, телевидение пугают войной. Небольшие стычки, постоянное тление, переговоры и переговоры. И вот несколько месяцев назад в Европе произошло что-то странное – большой взрыв на севере. Красные ничего не объяснили и окутали все покровом тайны, но ходили слухи, что взорвалась бомба нового типа. Возможно, это начало полного разрыва между Востоком и Западом.
И важные шишки, по-видимому, тоже так считают. Повсюду вводятся новые строгости, говорят о грядущих неприятностях. Ограничения на горючее, напряжение в воздухе...
Но здесь легко выбросить все это из головы. Пустыня равнодушна к людской суете. Эти скалы стояли здесь до того, как краснокожие люди его расы начали просачиваться сюда с севера. И будут стоять, может, радиоактивные, когда белоглазые сожгут и белых, и краснокожих, и вновь здесь не будет людей.
Вид вертолета пробудил воспоминания, которые Тревису не нравились. Машина исчезла в том направлении, куда он двигался, пока Тревис продолжал размышлять над ее появлением.
Вертолет не возвращался и поэтому Тревис больше не сомневался, что машина не местная. Если бы пилот искал стада, он сделал бы круг. Изыскатели? Но о правительственных экспедициях ничего слышно не было, а за последние пять лет изыскательские работы строго ограничивались.
Тревис отыскал замаскированный поворот в тайный каньон. Лошадь осторожно выбирала путь, а всадник осматривал местность. Никаких следов людей. Тревис щелкнул языком, и лошадь пошла быстрее. Они прошли еще примерно две мили по извивающейся дороге, когда он резко остановил лошадь.
Предупреждением послужил запах, принесенный ветерком. Это не пустынный ветер, пахнущий жарой и пылью, ветер донес запах горелого можжевельника. Лошадь заржала и закусила удила – впереди вода. Но впереди и люди!
Тревис слез с седла, прихватив с собой ружье. Если за последний год местность не изменилась, то впереди имеется хорошее укрытие у входа в каньон. Оттуда он сможет незаметно осмотреть лагерь. Потому что до него донеслись запахи именно лагеря: древесный дым, кофе, жареный бекон.
Подняться к наблюдательному пункту было легко. Внизу растут сосны, разогретые солнцем, они пахли сильнее чем обычно; щебетали мелкие птицы, занятые своими делами. Немного ниже лежит зеленая поляна у небольшого пруда, который питается бодрым ручьем и в котором отражается голубое небо. Между водой и большой пещерой, в которой жили древние, стоял вертолет. У костра готовил еду человек. Второй шел к пруду за водой.