– Какой его департамент?
– Секретарь в Образовании.
– Делает там много денег. Каждый студент, кто хочет в Англию, идет к нему домой.
– Он не такой, – возразил Джозеф. – Джентльмен. Взяток не берет.
– Ну конечно, – недоверчиво откликнулся сослуживец.
В четверть пятого Оби заехал за Джозефом на своем «Моррис-Оксфорде». Это было одной из причин, почему Джозеф дождаться не мог сегодняшнего собрания. Он хотел быть причастен к триумфу, право на который давала машина. Когда кто-то из сыновей Прогрессивного союза Умуофии приезжал на собрание на спортивном автомобиле, это считалось крупным событием. На Джозефа, как на близкого друга Оби, падет отблеск славы. По этому случаю он заметно принарядился: серые фланелевые брюки, белая нейлоновая рубашка, темный галстук в крапинку и черные туфли. Джозефа, хотя он ничего не сказал, огорчил небрежный вид Оби. Он, конечно, мечтал разделить славу машины, но не желал, чтобы его назвали дальним родственником, который рыдает громче тех, кто потерял близкого члена семьи. Умуофийцы отлично умели отпускать подобные замечания, вгонявшие в краску.
Реакция собрания была даже лучше, чем ожидал Джозеф. Оби приехал к нему в четыре пятнадцать, однако Джозеф тянул с отъездом до пяти часов, зная, что к тому времени соберутся все. Штраф за опоздание составлял одно пенни, но что такое пенни по сравнению с шиком: на глазах у всех умуофийцев ты выходишь из спортивного автомобиля! Потом выяснилось, что никто и не вспомнил о штрафе. Увидев остановившуюся машину, все принялись хлопать в ладоши, кричать, пританцовывать.
– Умуофия квену! – крикнул один старик.
– Йе-е! – подхватил другой.
– Умуофия квену!
– Йе-е!
– Квену!
– Йе-е!
– Ифе аволу Оголи азуа н’афия, – сказал первый.
Оби посадили рядом с президентом, и прежде чем собрание опять вернулось к делам, велели отвечать на бесконечные вопросы о работе и машине.
Почтальона Джошуа Одо уволили за то, что он заснул на рабочем месте. Сам он утверждал, что не спал, а думал. Но начальник отдела искал возможности разделаться с ним, поскольку Джошуа не заплатил десять фунтов взятки, которые обещал, когда его брали на работу. И теперь Джошуа Одо просил земляков «одолжить» ему десять фунтов, чтобы найти другую работу.
Собравшиеся почти уже согласились удовлетворить его просьбу, как их прервал приезд Оби. В качестве преамбулы к выдаче общественных денег президент как раз читал Джошуа нотацию про сон на рабочем месте.
– Ты проделал четыреста миль из Умуофии не для того, чтобы спать в Лагосе, – говорил он. – В Умуофии полно кроватей. Не хочешь работать, возвращайся туда. Все вы, посыльные, таковы. У меня есть один в конторе, так он постоянно отпрашивается в туалет. В общем, я за то, чтобы одобрить заем в десять фунтов мистеру Джошуа для… м-м… м-м… с особой целью, связанной с поиском нового рабочего места.
Последние, юридически важные слова он произнес по-английски. Заем был одобрен. Затем, чтобы немного отвлечься, кто-то прокомментировал фразу президента о том, что в Лагос, за четыреста миль, их привела работа.
– Не работа, а деньги, – сказал этот человек. – Дома работы осталась куча… Всякий, кому охота потрудиться, может вернуться домой, взять мачете и отправиться в эти ужасные кусты между Умуофией и Мбайно. Работы у него будет до конца дней.
Собрание согласилось, что в Лагос их привели именно деньги, а не работа.
– Хватит шутить, – произнес старик, который раньше славил Умуофию за воинственность. – Джошуа сейчас без работы. Мы дали ему десять фунтов. Но десять фунтов не разговаривают. Если бы вы положили на то место, где я сейчас стою, целых сто фунтов, и они бы не заговорили. Поэтому мы и считаем, что имеющий людей богаче имеющего деньги. Каждый из нас должен разведать в своих департаментах насчет вакансий и замолвить словечко о Джошуа.
Речь была встречена одобрением.
– Слава Тому, Кто Наверху, – продолжил старик, – теперь один из нас на высокой должности. Мы не собираемся просить его приносить свой заработок и делить его между нами. Он может помочь вот в таких маленьких делах. Будет ошибкой не попросить его. Неужели мы убьем змею и понесем ее в руках, когда у нас есть сумка, куда можно положить что-нибудь длинное?
И старик сел.
– Твои слова хороши, – заметил президент. – Мы тоже думали об этом. Но сначала нужно дать юноше время осмотреться и разобраться, что к чему.
Собрание гулом поддержало президента.
– Дайте юноше время.
– Пусть устроится как следует.
Оби чувствовал себя, как на сковородке, хотя знал, что у земляков благие намерения. Наверное, не так уж трудно будет с ними справиться.