— Мудрец! Хочешь к моим словам прицепиться, да?
— Об этом как-то не подумал, но спасибо за подсказку — воспользуюсь.
— Нечестно!
— Нечестно сплетни собирать, а прицепиться к чужим словам, отчего же? Если тем более эти слова в строку.
— Это я-то собираю сплетни! — обиженно забасил Медведев. — Брось, могу обидеться!
— А ты юморист, Иван Михайлович, — усмехнулся Ивин. — Задал каверзный вопрос, и я имел полное право обидеться. И на тебе — сам же грозишься обидеться! Твое телеграфное агентство работает с перебоями, не Лепестинья ли им заворачивает?
— К тебе обратился, не к Лепестинье. Обратился бы к ней, тогда пришивал бы сплетню.
— Нет, к тебе лично не просился. Но в совхоз просился, в любой. Даже с Грайским разговаривал. Предложат к тебе — пойду.
— Ладно. Давай до конца. Не ходи.
Ивин потер ладонью подбородок: утром не успел побриться, вот и лезла щетина. Нет, славный все-таки Иван Михайлович! Камень за пазухой держать не будет, тем более бить из-за угла. В глаза скажет, прямо и честно — тут хоть стой, хоть падай. Коли слабонервный, хватайся за сердце и глотай валидол.
— Почему же?
— Не сообразил?
Как не сообразил, сообразил, конечно, только хотел услышать, что сам Медведев скажет. Потому и пожал плечами.
Зазвонил телефон, Медведев взял трубку и сказал:
— Занят, звоните завтра. — Потом постучал по рычажку и, когда ответила телефонистка, попросил: — Меня нет — не соединяйте.
Не спеша размял над пепельницей толстыми сильными пальцами папироску, вытащил лишние ниточки табака, те, что выдавились, растер пальцами и, наконец, поднял на Олега Павловича умные глаза:
— Год присматриваюсь, да, да, исподволь присматриваюсь. Тихий ты, но себе на уме. С неба звезд не хватаешь, но как бы лучше выразить мысль? Строптивый не строптивый… Упрямый? Любишь лезть не в свое дело, подковырнуть любишь, иногда против течения прешь. У меня кто против течения — нож к горлу.
— Не против течения, — уточнил Олег Павлович, — а против шерсти когда гладят — тогда нож к горлу.
— Одна сатана. В совхозе хозяин я, ты будешь путаться под ногами, будешь, будешь. Не все правильно делаю!
— Перед рабочими так почаще кайся, — довольно улыбнулся Ивин.
Медведев пропустил мимо ушей эту колкость.
— Будем с тобой лаяться, ты крючок, прицепишься — не отдерешь. Вывод ясен?
— Не совсем.
— Не буду же разжевывать. Врешь, что не ясен вывод. Ясен. Ты хитрый.
— Лучше нет Беспалова, так?
— А что Беспалов? Мне не мешает, и я ему не мешаю. Живем.
— Спасибо за откровенность, Иван Михайлович. Кажется, я сказал, что подумаю, если предложат идти к тебе? Теперь, пожалуй, сам попрошусь. Вот будут переизбирать Беспалова и попрошусь.
— Переизбирать?
— Ты думаешь оставят?
— Дела-а. Извини, надо посидеть одному.
Ивин поднялся, но уходить не торопился. Маялся: спросить — не спросить о Тоне? Что же стряслось на ферме? Взял из медведевской пачки еще одну папиросу, закурил. Медведев подвинул к себе бумагу, углубился в чтение, будто позабыл про Ивина. Олег Павлович терзался: спросить — не спросить? Пока маялся, в кабинете появился Беспалов. Поздоровался с директором, потом с Ивиным. Мешки под глазами, будто не спал подряд пять ночей. Пожимая сухую энергичную ивинскую ладонь своей мягкой и влажной, Беспалов сказал:
— Вы здесь — это хорошо, — и, повернувшись к директору добавил: — Хочу о «ЧП» на ферме…
— Я занят, — сухо отозвался Медведев, поморщился и выразительно посмотрел на Ивина: уходи, мол. У нас семейное дело и разберемся как-нибудь без тебя. Ты, чего доброго, раззвонишь на все управление, тогда потянутся ко мне комиссии — не хватало только возиться с ними!
Однако Беспалов директорского настроения не уловил и начал с ходу:
— Десять коров, Иван Михайлович, дело серьезное. С Зыбкиной надо взыскать по всей строгости. Такую зимовку пережили — страшно подумать! Но поголовье сохранили. И — пожалуйста! ЧП! Дело судом пахнет, я так полагаю, Иван Михайлович.
Сел на стул, видно было, что он возмущен до глубины души, но даже и теперь сохранил округлую неторопливость движений. Изнутри вроде бы горит, а снаружи даже не тлеет.
Медведев молчал, не хотел при Ивине вступать в полемику. Олег Павлович про себя усмехнулся: ничего, заговоришь — не выдержишь.
— Между прочим, — добавил Беспалов, — я с Зыбкиной беседовал. Ничего она не поняла из происшедшего, никаких выводов! На меня же и накричала, ногами затопала!
— Уж и затопала? — посмотрел Ивин на Беспалова насмешливо: чтобы Тоня ногами топала на парторга?