«Знаю, еще бы! — подумал про себя Олег Павлович. — Свежего человека боитесь выдвинуть, молодого опасаетесь: зеленый, мол, ждете, когда седина благородная выступит. И гоняете того же Коляду из одного совхоза в другой, а проку никакого. Сказать? Спорить неохота, опять можно искру высечь».
— И не начальства много, — между тем продолжал Ярин, — а специалистов много. Не «караул» надо кричать, а «ура», дорогой Олег Павлович. Видишь, какие я мог бы дать тебе советы! Пригодились бы, может, и писать бы не о чем было?
— Не знаю.
— Чего ж там не знать. Или вот о мясе. План дают сверху, планируют и финансы. Анархия думаешь? Нет, друг. Ты можешь судить по одному совхозу, а планируется в масштабе государства. Колокольня не та, понял?
Ивину не хотелось сегодня спорить, спросил:
— Один вопросик, Антон Матвеевич?
— Крой.
— Был райком, а стал партком производственного управления. Вы как?
— Чепуховый вопрос, прямо скажу. Не тем голова засорена, Ивин. О деле больше думай, о названиях горевать нечего. Суть не в названиях. Мне одинаково, какая висит вывеска, — работа нужна, инициатива.
— Иногда и вывески определяют суть.
Ярин вприщур посмотрел на Ивина, вроде хотел вникнуть: что у него на уме? Каким неожиданным вопросом удивит? Сказал мягче:
— Конечно, райком — это райком, но наше с тобой дело десятое.
— Почему?
— Странный ты, Ивин, лезешь не в свою область. Ты не лезь, а работай. У нас все определено четко: твое место, мое место, место Грайского и тех, кто повыше. Тут высшая стратегия, мы с тобой в ней мелко плаваем.
Олег Павлович пожал плечами.
— Не убедил? — подобрался Ярин, нахмурился — туча на лицо набежала, сделала его колючим, отчужденным. Упрямый этот инструктор, может, не следовало возвращать заявление?
— Не убедили.
— Дело твое. Но как старший товарищ предупреждаю: поосторожнее со своими мнениями. Я-то тебя пойму. Другие могут не понять. Договорились?
— Не знаю.
— Вот, ей-богу! — досадливо стукнул Ярин рукой по столу. — Ну, хорошо, оставим этот разговор. Возьми у помощника командировку и поезжай в обком. Грайский вызывает.
— Грайский? — удивился и встревожился Олег Павлович. — Зачем?
Ярин развел руками. Не знает в самом деле или хитрит? Пожалуй, не знает, потому терпеливо беседовал, потому добрый. Интересно, зачем Олег Павлович потребовался Грайскому?
Антон Матвеевич на прощанье руку пожал горячо, без прежней сухости, и Ивин окончательно утвердился в мысли, что Ярин о цели вызова ничего не знает. Ну и хорошо. На секретаря парткома ни капельки не сердился, только удивился: Ярин-то каков, умеет перестроиться, правильно повернул с письмом Малева, не глупый мужик.
ГРАЙСКИЙ
Перед отъездом Ивин забежал к Егоровым — на всякий случай попрощаться с другом: могут задержать в Челябинске. Но Максима дома не оказалось — ушел с дочкой в лес за подснежниками. Лена недавно вымыла волосы, наскоро скрутила их в жгут и закинула за спину. Одета по-домашнему, а Олегу Павловичу она такой приглянулась особенно. Сегодня снова какая-то новая, неожиданная.
Красивая у Максимки жена. И сам себе возразил — не красивее Тони.
Ивин спросил, когда они возвращаются в Магнитогорск.
— Завтра, — ответила Лена.
— Жаль, — вздохнул Олег Павлович. — Мало погостили.
— Мы бы погостили еще, да Максима телеграммой вызвали. Видно, опять командировка предстоит.
— Выходит, не один я мотаюсь по командировкам-то? — улыбнулся Ивин.
— Максим ездит редко, но подолгу. Прошлой осенью три месяца пробыл в Индии.
— Где, где? — переспросил Олег Павлович, думая, что ослышался.
— В Индии. Разве он ничего не говорил? В Бхилаи ездил, помогал.
Вот так Максимка! И ведь молчал! Ездил в Индию, но ни одним словом об этом не обмолвился. Нельзя было или загордился? Обидно стало Олегу Павловичу. Окончательно отчуждается Максим, о самом интересном другу не захотел рассказывать. Но обижайся не обижайся…
— В Челябинск еду, хотел попрощаться. Когда-нибудь в гости к вам загляну. Примете?
— Что ж ты спрашиваешь! Только сообщи заранее — встретим. Город у нас большой, еще заблудишься.
— В лесу не плутаю, а у вас заблужусь! — улыбнулся Ивин. Пожал Лене руку — мягкую, слабую, не то что у Тони.
Поехал автобусом. Трясясь на скрипучем сиденье, остро ощутил желание поглядеть на Иринку, на ее Максимкины глаза, потревожить себя воспоминаниями о детстве, вновь подивиться на чудо — на точную копию Максимкиных глаз. Не вовремя утащило их собирать подснежники, другого часа выбрать не могли. Но ты не предупредил, что поедешь в Челябинск. Они бы отложили прогулку, если бы знали о твоей командировке. И опять кольнула обида: скрыл, что ездил в Индию. Ну, погоди, припомню я тебе это!