Тетя Нюра ухаживала за ним, как за сыном. Ночами спала чутко. Чуть застонет Андрей во сне, вскакивала, подходила к нему, поправляла одеяло и вздыхала. Жалела парня, смахивала слезу: трудная жизнь выпала горемыке. Ни материнской, ни отцовской ласки не знал, поднялся на ноги, жить только начал, а тут недуг подкосил. Полгода пролежал в больнице. И гладила тетя Нюра спящего Андрея по жестким волосам, вздыхала втихомолку. Открывал Андрей глаза, она говорила:
— Спи, Андрюша, спи. Это я так… — и уходила.
А весна бушевала за окном. Снег согнало повсюду, бился в стекла упругий южный ветер, стекла тоненько позванивали.
Почувствовав себя лучше, Андрей засобирался на завод. Некстати появился Семен.
— Ты что, Андрей, будто в воду канул? — вместо приветствия спросил он Синилова.
— Болею, — неохотно отозвался Андрей.
— Брось болеть, ей-богу! — Семен подвинул табуретку и сел. — Теплынь такая, а ты болеть. Ну, браток, завтра еду. На посевную! Попрощаться забежал.
— Завидую.
— Завидуй, завидуй! Пойдем пройдемся. Теплынь.
— Нельзя ему, не сманивай, — вмешалась тетя Нюра.
— Мне ведь, тетя Нюра, все равно на завод надо.
— На какой завод?
Андрей назвал и добавил:
— Понятия не имею, где он.
— Чудеса и только! — воскликнул Семен. — Да ведь там наш блаженный Зиновий протирает председательское кресло. Помнишь его?
— Еще бы! — улыбнулся Андрей. — Самый нудный человек.
— Точно!
Хоть и хмурилась тетя Нюра, но Андрей собрался, и они поехали на завод. Добрались туда в середине дня. Бродили по коридору заводоуправления — это был не коридор, а целый лабиринт: то сворачивал налево, то направо, то ответвлялся узеньким рукавчиком, и этот рукавчик упирался прямо в окно. Семен чертыхался. Таблички висели не на всех дверях, и сумрачно было. Наконец догнали сутулого, прихрамывающего человека.
— Милейший! — назвал его ласково Семен. — Не скажешь ли, как найти в этой головоломке комитет комсомола? — «Милейший» оглянулся — и друзья ахнули: сам Зиновий, собственной персоной. Те же, как приклеенные, пшеничные усики, горбатый нос, маленькая лысинка на макушке — все то же, без малейших изменений.
— Здорово, Зиновий! — воскликнул Семен, всплеснув руками, словно собираясь взлететь.
— Зиновий Петрович, — поправил Котов.
— Вот, понимаешь, какое дело, — засмеялся Семен, — Зиновий Петрович! Аллах с тобой, пусть будет так, если тебе нравится. Здорово, что ли!
— Здравствуй, товарищ Клочкин.
— Колечкин.
— Виноват, товарищ Колечкин.
Пожал он руку обоим. Синилову сказал:
— Ты лучше выглядишь, Андрей.
— Правильно, — засмеялся Семен.
— А комитет комсомола налево и сразу первая дверь.
Семен в комитет зайти не пожелал. Подмигнув Андрею, зашагал в ту сторону, в которой скрылся Котов. «Ясно», — улыбнулся Андрей и вошел в комнату. Чем-то давно знакомым, не забытым и милым сердцу пахнуло на него. Видно, во всех комитетах комсомола, в больших и маленьких, незримо живет этот постоянный дух беспокойства и какого-то своеобразного беспорядка. Нет, пожалуй, не беспорядка, а того особого порядка, присущего только этим комнатам, где и народу бывает всех больше, и народу несолидного, с мальчишечьими, озорными ухватками. Здесь можно увидеть всякие спортивные атрибуты: волейбольную сетку на окне, и обшарпанный мяч под столом, и шахматы, и даже боксерские перчатки. На стареньком канцелярском шкафу обязательно пылится если не пионерский барабан, так горн, неведомо как сюда попавший. А в углу, недалеко от развешанных почти на целую стену красивых почетных грамот, немых свидетельниц спортивных и трудовых побед, стоит алое комсомольское знамя с золотистыми кисточками. И с мудрой, добродушной улыбкой наблюдает с портрета Ильич за всем, что здесь творится.
В комнате было трое. Кучерявый парень, с улыбчивым, простодушным лицом, видно, сам секретарь комитета. Перед столом мял в руках кепку парень в клетчатом пиджаке. Пиджак плотно облегал плечи парня, и казалось: шевельни он ими посвободнее — и пиджак пойдет по швам. У стенки сбоку примостилась девушка в синем берете, белокуренькая, какая-то вся миниатюрная, она смотрела то на секретаря, то на парня в клетчатом пиджаке.
В комнате спорили. Когда вошел Синилов, все смолкли. Кучерявый парень взглянул на Андрея, пригласил его сесть, показывая на стул рядом с девушкой, и опять обратился к парню в клетчатом пиджаке:
— Не отказывайся. Это тебе не поможет, Олег.