— Хорошо, я узнаю. А что с клиенткой?
— Кто-то ее предупредил, и она исчезла. Как сквозь землю провалилась. Такие промахи нам не простят.
— Есть доказательства, что он повешен?
— Есть.
— Но ты же сказал, что следствие ведется скрытно.
— А то, что второй вербовщик повешен, можно считать совпадением? Он только вернулся с точки и тут же угодил в петлю. Этого мало, Толя, чья-то лапа и до Москвы добралась. Здесь, у нас под носом, вешают третьего вербовщика. Сверхнаглость. Кто-то над нами насмехается. Я даже представить себе не могу, кто на такое способен!
— Трудно понять. Наших мы подозревать не можем. Одно звено никак не связано с другим. Каждый отрабатывает свой узел. Надо проверить всю вербовочную сеть.
— Вот и проверь.
— Но это звено курируешь ты, Илюша.
— Меня смущает тот факт, что чья-то рука хочет продемонстрировать нам свою силу и открыто бравирует этим. Это же вызов!
— Согласен. Вербовщиков можно перестрелять без особых трудностей. Зачем их вешать? Трудоемкий процесс. Пытать их бесполезно, они ничего не знают, да и показания этих сопляков гроша ломаного не стоят. «Доказательства» они вывезли из страны самолично. Все, в чем их можно обвинить, это незаконное использование чужих документов, найденных на улице. В крайнем случае, пришьют подделку документов. Три года условно, учитывая хорошие характеристики и первую судимость.
— А общее турагентство и профиль работы?
— Допустим. Умный следователь объединит дела в одно производство. Но, во-первых, покойники показаний не дают. Во-вторых, Ближний Восток является профилем их работы. А что касается агентства Пекарева, какие к нему претензии? Оно очень популярно, дает хорошие скидки, че,-рез него тысячи туристов проходят, и все выражают благодарность.
— Те, кто вернулся.
— Клиентов агентство на аркане к себе не затаскивает. Каждый приходит сам и пишет заявление, а потом они заключают договор. Тут все чисто.
— Я считаю, Илья, что нам надо приостановить поток. Пока мы не разберемся в деталях, работать дальше опасно.
— К сожалению, это невозможно. У нас заявок — на пять месяцев вперед, и мы обязаны их выполнить. Скоро приезжает гость с главной точки, я попытаюсь с ним договориться, но не думаю, что он останется доволен таким предложением. У него свои обязательства. Мы его подставим, и он сменит поставщиков.
— Не так просто это сделать. Такую организацию, как наша, создать в одночасье невозможно. Всех конкурентов мы в свое время отодвинули от кормушки. Нам ничего не стоит перекрыть ему кислород. Либо он соглашается на наши условия, либо теряет все источники поступлений из России.
— Не из России, а из центра. Не забывай, что еще существуют Ростов, Красноярск, Краснодар, Сочи, Мурманск… Один Саратов может обеспечить товаром всю Азию, а не посылать девчонок на московскую панель. Ты преувеличиваешь наши возможности, Толя, и недооцениваешь хватку арабов. Они от своего куска пирога никогда не откажутся. Тебе ли этого не знать, ты же с ними в одних окопах лепешки делил.
— Притормози процесс, Илья. Я должен проверить всю цепь схемы и установить звено, дающее сбой. Поверь мне, как профессионалу, я знаю, о чем говорю. Тебе известно, кто ведет следствие по делу о повешенных?
— В Питере какой-то Трифонов. Старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры. А в Москве — городская прокуратура. Следователь женщина. Кажется, Задорина ее фамилия. Большего я не знаю.
— Будем разбираться.
Борис выключил диктофон.
— Комментарии будут? — спросила Наташа.
— Сначала прокомментирую запись я, потом ты. Помнишь, кто такой господин Вайсберг? Бывший режиссер мюзикла, ныне заведует отделом культурных связей в МИДе. Он же и поддерживает связь с Абу аль-Фар Харимом, твоим бывшим хозяином в Иордании. Гость, о котором шла речь, очевидно и есть Фар Харим. Через Вайсберга проходят все связи. Он центральное звено. Нам удалось вшить ему жучок в куртку. На пленке записан разговор Вайсберга с Гурвичем. Анатолий Васильевич Гурвич — бывший полковник КГБ, руководил нашим спецназом в палестинских событиях. Потом его перевели в архив, значит, что-то натворил, если унизили до кадровика, а потом и вовсе перевели в МИД на должность руководителя паспортно-визовой службы. Эти двое встретились на рыбалке и, сидя в лодке посреди озера, вели записанную на пленку беседу. Хочу напомнить о четырех трупах. Полковник Гурвич сказал, будто конкурентов они смели со своего пути. Надо вспомнить, что службой паспортно-визового контроля руководил Сазонов, но он, если ты помнишь, застрелился, когда от него ушла жена, и на его место сел господин Гурвич. Тогда тоже погиб заместитель Вайсберга Федашко, упав с лестницы и сломав себе шею. Четыре года назад умер в госпитале от инфаркта Шибаршин. Военспец Шибаршин и командир спецназа Гурвич в одно и то же время и в одном и том же месте находились во время арабо-израильского конфликта. Интересная штука получается. После событий Шибаршина делают военным атташе, а Гурвича понижают в должности, опытного боевика бросают на бумажную работу. В итоге выиграл Гурвич. Он и сейчас продолжает командовать спецназом, а Шибаршин лежит в могиле. Я не хочу сейчас ничего говорить о четвертом покойнике, Евгении Николаевиче Зудове. Он в те времена занимал очень высокий пост в МИДе. Без него не решались никакие мало-мальски важные вопросы. Он теперь тоже ушел в небытие, но о нем нам еще придется вспомнить, и не раз.
— Ты сказал, что Гурвич и сейчас командует спецназом. Что это значит?
— Я думаю, что силовое звено находится под его контролем. Замечание на сей счет промелькнуло в записи. Это звено ликвидаторов и занимается устранением лишних людей — от конкурентов до мужей намеченных жертв, в том числе и твоего мужа. Что касается Вайсберга, то он имеет дело с заказчиком из Иордании и обеспечивает работой руководителя турагентства Георгия Пекарева. Наблюдение, установленное мною за Вай-сбергом, выявило связь между ними. Но, к сожалению, прослушивающую аппаратуру мы сумели установить у Пекарева и Вайсберга только сейчас. К Гурвичу подобраться сложнее. Этот тип очень опытен и осторожен. Ему микрофончик в воротник не спрячешь. Но тем не менее результатов мы добились. Помехи с экрана пропали, и уже просматривается картинка. Ну а теперь, Наталья, я хотел бы выслушать твой комментарий. Речь идет о трех повешенных курьерах. Думаю, кроме тебя, на этот вопрос никто ответить не сможет.
— Признаюсь, согрешила. Вайсберг и Гурвич ошибаются, считая вербовщиков пустышками. Для них они пустышки, для меня — кровные враги. Эти трое подонков сдали в рабство и подписали смертный приговор многим семьям. Назову тебе некоторые цифры. Один только Зибиров, имея паспорт на имя Эпштейна, вывез в Иорданию семнадцать женщин с двадцатью восемью детьми. Сорок пять жизней на его счету. А если приплюсовать к ним погибших мужей, то мы получаем цифру в шестьдесят два человека. Семнадцать семей стерты с лица земли. Известный всем Чикатило — щенок по сравнению с Зибировым. Рамазанов вывез восемь женщин и тринадцать детей, Ткачук сделал двенадцать ездок. У Левона Волкова стоит четырнадцать штампов в паспорте.
Наташа резко встала, принесла из другой комнаты стопку папок и свалила на диван.
— Вот. Здесь имена женщин и их детей, вывезенных в Амман, а также имена погибших мужей. Из диктофонной записи ты понял, что мне удалось предотвратить выезд очередной жертвы. Следствие следствием, нельзя наблюдать, как очередные человеческие жизни втаптывают в дерьмо.
— Как ты их разыскала?
— Один журналист помог.
— Выкладывай, детально.
Наташа все рассказала Борису в подробностях и показала собранные материалы. Борис выслушал, долго молчал, потом сказал:
— Осуждать я тебя не имею права. Я хотел построить нашу работу по-другому. Ладно, будем совмещать. Атакуем с фланга и с тыла. Только ты своим друзьям обо мне ничего не говори. Я сколотил отличную команду из бывших коллег, и мы работаем с верхушкой. Твоим ребятам об этом знать не надо. И о том, что ты работаешь в прокуратуре, тоже.