— Я? В прокуратуре?
— Совершенное верно. Началось следствие по делу повешенных вербовщиков. Нам надо знать все о ходе следствия. И разве не интересно, что о тебе самом думают следователи?
— Я не понимаю, Борис.
— Все очень просто. Секретарша начальника следственного отдела Московской прокуратуры генерала Колычева ушла в декретный отпуск. Она твоя ровесница, и вы с ней чем-то похожи. Колычеву ты понравишься. К тому же у тебя высшее юридическое образование. Ну, как?
— Других кандидаток у прокуратуры нет?
— Есть человек, которому доверили подобрать кандидатуру, и он готов порекомендовать тебя. Мой приятель все организует. А когда ты сядешь в приемной генерала, тебе не составит труда поставить жучки в его кабинете. Все совещания он всегда проводит у себя. Доклады тоже выслушивает в своей берлоге. Мы будем иметь полную информацию. До чего не додумаемся мы, докумекают следователи.
— Если меня арестуют, Боря, парню, рекомендовавшему меня генералу, голову отвинтят.
— За него не беспокойся, он из неприкасаемых.
— Я согласна.
— Отлично. Вопрос решен. Теперь о твоей просьбе. Ты интересовалась ювелиром. Он тебя ждет в любой день и час. Старик сидит дома безвылазно. Ему под восемьдесят, знает о драгоценностях все на свете. Пащенко Петр Александрович. Трижды судим за камешки, уникальный ювелир, а нынче главный консультант антикварного отдела криминальной милиции и отдела по борьбе с посягательствами на культурные ценности. К нему с поклоном ходят искусствоведы и работники из моей бывшей конторы. Устраивает тебя такой спец?
— Вполне. Ему можно доверять?
— Могила. Потому и пользуется таким авторитетом.
— Хорошо. Завтра же его навешу. Но у меня была и другая просьба. Проникнуть в святая святых Детского реабилитационного центра.
— Я ничего не забыл, а теперь понял, зачем тебе это нужно. Хочешь проверить, кто из детей в твоем списке прошел через руки жены Пекарева?
— Угадал. Я уверена, что Вайсберг получает заказы на детей, а не на их матерей. Женщины идут на панель как дополнительный товар. Ты знаешь, во сколько оценивается в Израиле операция ребенка по пересадке почек или другого органа? Мерки зашкаливают за сотни тысяч.
Борис покачал головой.
Глубоко копнула.
— Копать придется вместе.
В прокуратуре Наташу приняли очень хорошо. К генералу она пришла без парика, с короткой стрижкой, в строгом костюме, для солидности надела очки с минимальной диоптрией и чувствовала себя в них довольно комфортно. Легкий макияж и природное обаяние сделали свое дело. Схему поведения она не разрабатывала, не имело смысла. Наташа должна увидеть собеседника, его глаза, услышать голос человека, понять его вкусы, посмотреть, какие часы и ботинки он носит, как умеет подбирать галстуки к рубашкам. Каждая деталь имела значение. Исходя из всего перечисленного, она делала первичные выводы, называя их предварительным диагнозом, а потом уже выстраивала свое собственное поведение, полагаясь на чутье. Происходило это гораздо быстрее, чем можно себе представить. Пять секунд на анализ, и она готова к общению.
Генерал Колычев разговаривал с кандидаткой на должность двадцать минут и остался доволен. Встречают по одежке, провожают по уму. В новой секретарше было и то, и другое. К тому же девушка имела высшее юридическое образование, разбиралась в делах, а не долбила по клавиатуре компьютера как дрессированный кролик.
Заявление о принятии на работу она написала прямо в кабинете генерала, он поставил резолю-
цию: «Оформить в срочном порядке» — и попросил ее не дожидаться приказа, а выйти на работу завтра же.
На том и порешили.
Наташа ушла из прокуратуры довольная собой. Все бы хорошо, но теперь ей катастрофически не будет хватать времени. А дел у нее скопилось очень много. И с каждым днем будут появляться новые проблемы, требующие решения и соответствующих действий. Надо научиться экономить время.
Из прокуратуры Наташа отправилась в библиотеку, где просидела два часа. Она перебрала подшивки еженедельника «Криминальная хроника» и нашла то, что искала: три фотографии из серии «Их разыскивает милиция» и небольшую заметку.
«Неделю назад, седьмого мая, трое друзей и коллег должны были выехать в командировку из Москвы в Новочеркасск и исчезли. Зиновий Давыдович Шейнин, Леонид Михайлович Муллер и Филипп Лазаревич Рутберг. Все трое работали в нефтяной компании «Каспий». На самолет пассажиры так и не попали и из Москвы не вылетали. Если кому-либо известно место нахождения пропавших или кто-то их видел в последние дни, убедительная просьба сообщить об этом в ближайшее отделение милиции».
Наташа осторожно вырвала страницу из газеты и спрятала ее в сумочку. Теперь она знала, что за три года этих людей так и не нашли.
У Левона Волкова был паспорт на имя Зиновия Шейнина, одного из пропавших. С Волковым все ясно. Ему и допрос учинять незачем, достаточно заполучить его записную книжку. «Голубой». Котэ Валиани попадает под опеку Влада. В схеме Охлобыстина оставались еще два квадрата с инициалами. «Э.В.Х.» — Эдуард Владимирович Хохлов, специалист музея Изобразительных искусств по египетским мумиям. Следующий квадрат — сам Сергей Пекарев, который и занимается вербовкой курьеров. Вряд ли он согласился бы исполнять роль курьера, не так глуп. По логике вещей все совпадало. Рутберг и Муллер оставили свои паспорта в наследство Котэ Валиани и Эдуарду Хохлову. Если она права, на вербовщиках можно поставить крест, остановив тем самым поток детей и женщин в Иорданию.
Это надо было сделать в первую очередь и только потом переключиться на работу с главарями, чем сейчас занимался Борис. По правилам игры, принятой спецслужбами, он все делал правильно, начинать надо с источника зла, а потом отрубать отростки. К тому же Борис мужчина, бобыль. Никогда не был женат и не имел детей.
Неожиданно Наташу бросило в жар. В подшивке за последний год, которую она взяла для отвода глаз, мелькнула новая фотография. Быстро пролистав страницы, Наташа нашла новый снимок.
«Рафаил Ильич Грауверман. Ушел из дома седьмого мая и не вернулся. Если кому-то известно место нахождения этого человека, просьба сообщить в органы правопорядка».
Грауверман исчез три месяца назад. Что это? Случайное совпадение или сеть вербовщиков продолжает разрастаться?
Наташа вырвала и эту страницу. Очевидно, Борис прав. Пока не будет отрублена голова гидры, она будет плодить новых детенышей.
Наташа проштудировала всю подшивку за последний год, но ничего похожего больше не нашла.
К пяти вечера она приехала к Петру Александровичу Пащенко, оговорив встречу заранее по телефону. Ювелир ждал ее.
— Да, да, заходите, сударыня. Мои друзья попросили вас проконсультировать, и я с превеликим удовольствием помогу, чем смогу, разумеется.
Старик, несмотря на свой преклонный возраст, держался бодрячком, но выглядел одушевленным экспонатом в собственном музее: квартира походила на антикварную лавку, чего стоило одно только пенсне, оседлавшее его мясистый нос. Гостью он встречал в костюме-тройке, белой рубашке, в которую было заправлено кашне, и в ботинках. В этом доме не предлагали тапок. В хорошем костюме, галстуке, и в тапочках мужчина выглядит смешным. Что уж говорить о женщинах, которые, сняв на пороге туфли на шпильках, вынуждены шмыгать в стоптанных бахилах.
Разговор проходил в кабинете хозяина. Старик был очень внимателен, притащил с кухни серебряный поднос с кофейником и маленькими фарфоровыми чашечками. Усевшись в глубокое кресло, он ждал вопросов.
Наташа подала список драгоценных камней с подробным их описанием. Пащенко внимательно просмотрел список. В лице его ничего не изменилось, он оставался спокойным и холодным, как приемщик золота в скупке.
— Так что вас интересует, любезнейшая Наталья Павловна?
— Как вы могли бы оценить такую коллекцию? Старик пожал плечами:
— Это не коллекция, а скорее выписка из справочника, созданного когда-то черными коллекционерами. Все камни уникальны, значатся под именами собственными. Собрать воедино все эти раритеты мне не представляется возможным. Четырнадцать камней из этого списка можно смело причислить к чудесам света. Возьмем, к примеру, «Рыбий глаз». Этот уникальный алмаз, найденный на приисках Южной Африки триста лет назад, — собственность королевы Великобритании.