Борис содрал липучку со рта бывшего подполковника.
— Отвечать будешь?
— В обмен на пистолет, — просипел Белов, глядя на болтающихся на веревках бывших соратников. — Что хочешь знать?
— Где музыканты?
Наташа удивленно взглянула на Бориса. Она ничего не говорила ему о газете и об исчезновении ансамбля «Фреликс».
— Отметка шестьдесят третий километр, — заговорил главарь. — Сто десять шагов по направлению к северу. Между двумя старыми дубами. На правом есть зарубка, сделанная топором на уровне человеческого роста.
— Кто копал могилу?
— Ресторан «Тройка». Я оставляю координаты на листе бумаги и кладу листок в меню. Первый столик слева у окна за сутки до операции.
— Кто давал задание?
— Получал по почте на адрес агентства. Отличительный знак — бланк авиакомпании Аэрофлот.
— Идея создания агентства принадлежит полковнику Гурвичу?
Усталый, едва дышавший подполковник растерянно посмотрел на Бориса:
— Через него оформлялись все документы.
— А познакомились вы в июле шестьдесят седьмого года в окопах на западном берегу реки Иордан? Командовал отрядом Шибаршин?
— Он самый.
— А три года назад ты его убил. Шибаршина и еще Федашко, Сазонова, Зудова? Так?
— Нет. Можешь проверить по тетрадям. Я этих имен не знаю.
— Ладно, смой свой позор смертью.
Борис снял с Белова наручники, достал пистолет, вынул патроны, оставив только один в стволе, и протянул оружие бывшему подполковнику.
Наташа тут же навела на него свой револьвер и взвела курок.
Но Белов даже не взглянул в ее сторону. Сунув ствол в рот, он нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и стена за головой подполковника сделалась красной.
— Надо собрать все и уходить, — заторопился Борис. — У тебя, Наташа, теперь такой материал, что хватит для любого суда.
— Зачем для любого? Я патриотка своего следственного отдела. Люди там день и ночь вкалывают, должны же они получить за свой труд вознаграждение. Я все храню в своем сейфе на работе. Когда-нибудь они это получат.
Наташа развязала тесемки одной из папок.
— Что там? — спросил Борис.
— Ксерокопии паспортов уничтоженных клиентов. Действительно, счетовод. Сам на себя компромат собрал. Поторопился ты отпустить Белова на тот свет, не спросил, куда они дели микроавтобус и кому сдавали выкраденные паспорта. Так оно и есть. Вот паспорт одного из музыкантов. Рудольф Исаакович Фридман. Не успели сдать заказчику. — Наташа глянула на Бориса, складывающего бумаги в сумку. — Кстати, а как ты узнал о пропаже ансамбля?
— Эти паспорта никому не нужны. Оставь их следствию. Пойдем. Поговорим в машине. Задерживаться здесь опасно. Мы забыли задать еще один важный вопрос. Что бандиты сделали с Григорием Толстиковым, твоим главным помощником. Он же исчез?
— И об этом ты знаешь?
— Твой мобильный телефон у меня на прослушке. Для твоей же безопасности. Я уже потерял сестру и племянников, и мне не хотелось бы терять тебя.
Борис повез Наташу к ее старой съемной квартире.
— Забыл мой новый адрес?
— Нет, помню. Но пока тебе лучше пожить здесь.
— Почему?
— Ты свою работу выполнила, значит, теперь очередь за тобой. Стрелять будет снайпер. Поверь, он не промахнется.
— Я не понимаю, что творится, Борис. Если поначалу я не все тебе говорила, то теперь ты от меня все скрываешь. Как ты узнал о музыкантах?
— Очень просто. Сводка пришла не только в МВД, но и в ФСБ. Ты знаешь, почему всех подняли на уши? Один из музыкантов, Юрий Михайлович Лучанский, — родной брат одного из помощников президента. Ему первому и позвонили из Каширы, доложили, что ансамбль на свадьбу не приехал. А замуж выходила племянница братьев Лучанских, за сына губернатора области. Теперь посмотрим на вещи трезво. Неужели идеологи клана не знали, на кого покушаются? Глупо. Кандидаты проходят тщательную проверку. К тому же у троих пропавших уже есть загранпаспорта. Это говорит о том, что акция выполнялась с другими целями.
— Я догадалась об этом. Нас просто использовали. Нашими руками были уничтожены отработавшие свой ресурс звенья. Вот почему нам никто не мешал. За нами наблюдали и хлопали в ладоши: «Молодцы ребята, чисто работают. Может, их еще и на Белова вывести? Глядишь, они и с ним справятся». И мы справились.
— Думаю, обо мне они ничего не знают. А ты теперь стала для них опасна, пора убирать. Я бы на их месте не выдал тебя прокуратуре живой, им известно, до чего ты докопалась. Лучше оставить твой труп на дороге, так будет спокойнее. Заметь закономерность. Клан начал работать в девяносто пятом. Проходит четыре года, и главный идеолог решает сменить состав. Возможно, только главный штаб. Чего-то они там не поделили. Первым от сердечного приступа умирает в госпитале генерал Шибаршин, бывший военный атташе в странах Ближнего Востока. Он же командовал Гурвичем и Беловым во время шестилетней войны между Израилем и арабами. Следом за ним погибает Федашко. Ломает себе шею. Это происходит через месяц после того, как его начальником становится Вайсберг, бывший режиссер мюзикла. Далее стреляется Сазонов, начальник паспортно-визовой службы, а его место занимает полковник Гурвич, отец-основатель агентства «Аллигатор». Мне только не понятна гибель Евгения Николаевича Зудова, помощника министра иностранных дел. Ведь с его помощью сели на руководящие посты и полковник КГБ, и режиссер театра. Зачем его убирать? Да еще так варварски — взрыв газа настолько силен, что и хоронить было почти нечего. Есть одна интересная деталь. Она касается семейства Пекаревых, выступающих как самостоятельное звено, и самое живучее. Военный атташе Шибаршин умер в госпитале, где заместителем главного врача в то время был профессор Пекарев. Молодая жена Пекарева, детский врач Варвара Пекарева, в девичестве Зудова
Варвара Евгеньевна, дочь того самого помощника министра, взорвавшегося в собственной квартире. Теперь она подбирает детей для отправки в Израиль через Иорданию, где их продают в качестве доноров для пересадки органов больным чадам очень состоятельных людей. Такая операция стоит до миллиона долларов. Матерей ждут бордели или лагеря суррогатных матерей. Об этом мне тебе рассказывать не нужно.
— Но теперь и это звено решили уничтожить. Сына Пекарева повесили без моей помощи, но сделали все так, будто сунул в петлю Сергея тот же человек, который повесил остальных вербовщиков.
— Этому можно найти объяснение. Сергей Пекарев знал то, чего тебе знать не следовало, и мог под страхом смерти открыть рот. Я не сомневался, что звено Пекарева тоже выработало свой ресурс и подлежит уничтожению.
— Идеологи клана нашли более безопасный и надежный способ работы, поэтому заметают старые следы, хотят начать все с чистого листа.
— Вероятнее всего, ты права. Но Варвара Пекарева — очень важная и нужная персона. Она приносит клану самую большую прибыль. Глупо ее убивать. С Сергеем все понятно. Вербовщиков убрали, и он стал никому не нужным. Профессора тоже не очень жалко. Турагентство можно передать в руки другого руководителя и дать ему новое название. «Магда-тур» реорганизуется в новую фирму, а старая распускается и перестает существовать. Концы в воду. Тем более верхушка клана знает, что следствие наступает им на пятки.
— Зачем же они рискуют?
— Я не верю в то, что Вайсберг и Гурвич, чью беседу ты слышала на диктофонной записи, являются руководителями клана. Тогда бы их разговор носил совсем другой характер. Если помнишь, там есть такая фраза: «За промах нас по головке не погладят». Они лишь руководили звеньями, и не более того. Ими тоже пожертвуют в случае необходимости. Как мы с тобой ни стараемся, а выйти на кукловода не можем. Значит, и следствие ничего не добьется. Возможно, что-то прояснит приезд в Москву Абу аль-Фар Харима, твоего бывшего хозяина из Иордании.
— Он приезжает?
— На следующей неделе. Какие вопросы он будет решать с Вайсбергом, мы узнаем немного позже. Вся одежда и вещи, вплоть до ручных часов Вайсберга увешаны микрофонами.
— Но Вайсберг и Гурвич наверняка знают о полной реорганизации клана. Гурвич не бросил бы своих бойцов на погибель, давая им задание уничтожить музыкантов. Значит, он в курсе событий и согласен с новыми установками.