В той же крепости Мариэль давала уроки игры на фортепиано, за что богатые ученики ей хорошо платили. А неимущие были очень благодарны. Все те деньги уходили на улучшение обустройства пансиона и зарплаты работникам. Да, люди не равнодушные к сиротам предлогали свою помощь. Со временем приют стал дворцом, где дети были царями. Территория крепости застроилась домиками учителей, поваров, горничных, лекарей и стражей. При школе выросли сады, появилась ферма и даже мельница, а также большое пшеничное поле, через которое протекала Джует. Даже появилась кузня и мастерская. В общем образовался целый город.
Дети выростали. Кто-то уходил, найдя свой жизненный путь и призвание. Кто-то оставался, посвящая себя тому месту, которое их выростило и дало второй шанс на счастливую жизнь.
Об охране Мариэль позаботилась в первую очередь. Вся эта территория была обнесена крепкой и высокой стеной. И защищена магическим куполом неприкосновенности, каким эльфы Вакрохалла оберегают свои города.
К счастью, пока что все эти меры предосторожности были ни к чему, но пренебрегать этим было бы опрометчиво. Тем более во время основания приюта еще была опасность, что враг просто затаился и набирает силы. Поэтому пансион стал самой настоящей неприступной крепостью.
Через пару десятков лет, когда больше не требовалось обучать людей игре на фортепиано (потому что появились новые, продолжающие ее дело) Мариэль могла заняться чем-то другим. Она назначила смотрительницей одну из ее подросших подобечных, которой больше других доверяла. Наделив ее всеми полномочиями, Мариэль стала навещать школу раз в год-два.
Но в этот раз она не появлялась там целых три года. И она очень боялась, что работники разленились, что они присваивают все деньги, присылаемые Мариэль, что дети бегают в рванине и работают вместо взрослых. А то и вообще поле и огороды заросли сорняками, сады заброшены, и замок разграблен.
Ее встретила смотрительница Урсула — пожилая строгая женщина. У нее у самой двое взрослых детей. Дочка вышла замуж несколько лет назад и теперь живет в деревеньке у холмов Смараг-Моунд. А сын стал кузнецом при пансионе и во всем помогал матери. Муж Урсулы работал на мельнице.
Едва войдя во врата школы, все страхи Мариэль развеялись. Все-таки не зря она доверяла Урсуле.
Детки — сироты, к сожелению, бывают даже в мирные времена, — носились чистенькие, опрятные, сытые и потому счастливые. За ребятишками приглядывли добрые улыбчивые нянечки. Тоже опрятные, не в самых худших одеждах и обуви. Стражники, вальяжно развалившись на лавках, беззаботно болтали. Но были готовы чуть что — тут же поднять свои зады и помчаться на зов трубы. Их оружие было сложено у стены в идеальном порядке, что бы в любой момент подбежать и выхватить. Но оно явно давно не вынималось из подставок. Только для того чтобы почистить.
Мариэль никогда не заставляла дозорных стоять, вытянувшись по струнке. В этом небыло необходимости. Было достаточно того, что были люди, готовые защищать сирот и их учителей.
Приют Третьего солнца стал уголком, в котором царило добродушие и радость. Где небыло корысти и злости. Мариэль долго этого добивалась, посвятив этому пол своей жизни. И ее старания были увенчаны успехом. Пансион был самым удавшимся ее делом. Вот он уже без малого шестьдесят лет стоит и не рушится, не тонет в неготиве.
— Вы голодны, госпожа? Велеть приготовить обед? — после приветствия затароторила Урсула.
— Милая, называй меня поимени. И нет, спасибо, я сыта. Пообедаю вместе с детьми. Ты ведь не изменяла расписание?
— Нет, все по-прежнему.
— Вот и славно. Расскажи, как у вас тут идут дела.
К Мариэль подбежал мальчишка лет пятнадцати, подхватил ее богаж, что бы отнести в ее комнату. Мариэль сунула пареньку апельсин и потрепала его велосы. Мальчика звали Уильям. И Мариэль знала, как он любит апельсины, а потому, лишь завидев его, бегущим навстречу, прошептала "тил эров ротэквэ нэголас" и маленькое семечько в ее руке преобралилось в спелый апельсин.
Они с Урсулой прошли в комнату для отдыха и сели в уютные клесла. В это время тут никого небыло. Дети находились на занятиях или гуляли.