Малвель прикусил язык, опасаясь снова сказать что-то лишнее. Лишь придвинулся к подруге и обнял ее, приковав взгляд к высоким башням.
Темнело очень быстро. Когда остроконечные крыши башен хватались за последние лучики зимнего солнца, озеро уже накрыла тень. А когда небо окончательно почернело по земле расстелился туман. В окошке одной из башен зажегся свет. Сначала робкий мерцающий огонек, но вскоре он стал ровным и ярким. В глухой ночи он выглядел, как маяк. Мариэль с Малвель, ведя Лиру под уздцы, забрались на платину, образовавшуюся сошедшей лавиной. Весь остальной замок оставался во тьме. Будто никого в нем больше и не было. Над озером туман сгущался сильнее, полностью скрывая водную гладь белой дымкой.
— Как ты думаешь, они могли узнать о том, что мы здесь? — Спросила Мариэль, задумчиво глядя на пустынный пейзаж.
— Хотел спросить у тебя то же самое.
Без лишних слов они забрались на пегаса и взлетели. Мариэль держала Лиру ближе к воде, разумно рассчитывая, что из замка их не увидят. В белом облаке не было видно ничего дальше кончика своего носа. И только тонюсенький лучик света из окошка в башне направлял их. Он не давал потеряться в пространстве. Светил в этой тьме ярче солнца. Звал громче фанфарных труб.
Лира скользила над озером словно по льду, иногда рассекая копытцем водную гладь. Как вдруг нечто резко и с такой силой дернуло ее за ногу, что не пристегнутые как раз на такой случай эльфы, перелетели через голову пегаса. Ледяная вода вышибла воздух из легких. Со всех сторон к ним потянулись тощие сморщенные пальцы. Они хватали, щипали, тянули и дергали за волосы. Лира отчаянно била копытами и крыльями, только чтобы остаться над водой. Никсы, визжа, хватали ее за ноги. Два мага света не растерялись, быстро сообразив в чем дело. Оба ярко засияли, режущим глаза чудовищ светом. Истошно крича, никсы кинулись в разные стороны. Мариэль и Малвеля отнесло друг от друга образовавшимся течением. Лиру чуть не утащили под воду. Если бы Малвель вовремя не заметил этого и не бросил в их сторону шар яркого света, у пегаса не осталось бы шансов. Но освободившись, Лира взмахнула крыльями и взмыла в небо, скрывшись в тумане.
Мариэль отчаянно гребла к берегу. Ей приходилось отбиваться от особо смелых уродцев, которые с невыносимым визгом, не смотря на свет, набрасывались на Посланницу Солнца. Извернувшись в воде, Мариэль достала из голенища сапога кинжал. С ним дело пошло споро. Не без труда, но она добралась до берега. В небе она увидела кружащую Лиру. В озере сквозь туман она видела свет Малвеля. Сама она все еще испускала свечение. Она понимала, что если кто-то и был в замке, н наверняка заметил эту светомузыку. Так что прекращать действие магии она не стала. Ей было известно, что никсы и на сушу за добычей выбираются. Свет обеспечивал ей безопасность.
Мариэль послала мысленный импульс Малвелю с вопросом. Он ответил в тот же миг:
“Иди в замок, я догоню. Не спорь.”
Мариэль доверилась другу и кинулась к воротам. Морозный ветер обдувал ее со всех сторон, пробираясь под мокрую одежду, заставляя тело окоченеть. Пальцы на руках и ногах тут же онемели. Мариэль едва могла шевелить ими. Но, не смотря на это, она бежала к замку. Тяжелые врата с грохотом, подобным грому, распахнулись прямо перед ней. Готовая сражаться с целой армией, Мариэль замерла на месте. Дрожащая от холода рука сомкнулась на синей, как кожа на пальцах, рукояти Тайвоса. Увиденное ввело Мариэль в замешательство. К ней на встречу вышло не войско и даже не отряд тюремщиков. В арке врат стояла Лафитлин и широко улыбалась. Она раскинула руки, словно приглашая в объятия. Девушка выглядела совершенно счастливой, словно Мариэль заглянула к ней в гости, а не из плена примчалась вызволять. Первой мослью оказалась — а не андар ли перед ней? Мариэль коснулась разума Лафитлин и это оказалась и правда ее подруга.
— Мариэль, я так рада тебя видеть! — Воскликнула Лафитлин, бросаясь на шею Посланницы Солнца.
— Что происходит, Лиф? — Заподозрив что-то неладное, спросила Мариэль. Внимательно вглядываясь в темноту прохода, она завела подругу за спину.
— Я не знаю, ты мне скажи. — Удивленно ответила Лафитлин. — Зачем вы пришли за мной? Я же оставила Малвелю записку у трактирщика, где все объяснила.
— Ни о какой записке он мне не говорил. И к чему вообще записки?
— Пойми, — Лафитлин погрустнела, стыдливо опустив глаза к земле. — Я не могла сказать ему… и тебе лично. Мне так стыдно, что я бросаю вас. Но я поняла, что все это время я… жила не своей жизнью. Мне ее навязывали… родители, сестры, братья… Эдолас… Разве плохо, что я хочу пожить немного для себя?