Ему снилась Лаура, что он счел за доброе предзнаменование.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МУЧИТЕЛЬНОЕ ПЛАМЯ
ГЛАВА 1
Жизнь Лауры Шан с двенадцати до семнадцати лет напоминала чем-то перекати-поле, катящееся по калифорнийской пустыне. Она останавливалась здесь или там на короткий срок и снова пускалась в путь, когда подует ветер.
У нее не было родственников, и она не могла оставаться с лучшими друзьями отца Лансами; Тому было шестьдесят два, Коре – пятьдесят семь и хотя они были вместе уже тридцать пять лет, детей у них не было. Необходимость воспитания юной девочки пугала их.
Лаура понимала это и не винила их. Августовским днем, когда она ушла из дома Лансов в компании женщин из Агентства социальной защиты детей, Лаура поцеловала Кору и Тома, заверив их, что с ней все будет в порядке. Уезжая на машине Агентства, она помахала им рукой, надеясь, что они почувствовали себя освобожденными.
Освобожденными. Это слово было новым приобретением. Освобожденный? Свободный от каких-либо обязательств или ответственности. Она хотела бы не чувствовать себя вынужденной пробивать свой путь в жизни без помощи ее любящего отца, ей хотелось бы быть свободной от ответственности жить ради его памяти.
Из дома Лансов ее привезли в детский приют Маклярой – старое обшарпанное здание с двадцатью семью комнатами, построенное промышленным магнатом по давней просьбе окружного Агентства социальной защиты. Этот приют и должен был стать ее временным домом.
Само заведение не было похоже на одно из тех, которые она рисовала в воображении. Здесь не было и добрых монахинь в развивающихся черных сутанах.
Здесь был Вилли Шинер.
Лаура впервые заметила его сразу после приезда, когда социальная служащая миссис Боумайн показывала ей комнату, в которой жили близнецы Акерсон и девочка по имени Тамми. Шинер подметал пол в коридоре.
Он был сильным, гибким, бледным, веснушчатым мужчиной около тридцати лет, с волосами цвета меди и зелеными глазами. Работая, он улыбался и что-то тихо насвистывал.
– Как себя чувствуете, миссис Боумайн?
– Хорошо, Вилли. – Она явно любила Шинера. – Это Лаура Шан, новая девочка. Лаура, это мистер Шинер.
Шинер посмотрел на Лауру с нескрываемым интересом.
– Ух… Добро пожаловать в Маклярой.
Идя за служащей, Лаура оглянулась на Шинера. Никто кроме Лауры не видел, как он опустил одну руку к ширинке и лениво потер там.
Лаура больше не оглядывалась.
Позже, когда она распаковывала свои чемоданы, стараясь придать своей комнате на третьем этаже более домашний вид, она обернулась и увидела в дверях Шинера. Она была одна, так как другие дети играли во дворе или игровой комнате. Его улыбка не была похожа на ту, которой он наградил миссис Боумайн: это была хищная и холодная улыбка. Свет, падающий из одного окна, падал на его лицо под таким углом, что его зеленые глаза приобрели серебряный оттенок и стали похожи на глаза мертвеца.
Лаура пыталась заговорить, но не могла. Она пятилась назад, пока не уперлась в стену позади своей кровати.
Он стоял неподвижно, его опущенные руки были сжаты в кулаки.
В приюте Маклярой не было воздушных кондиционеров. Окна спальни были открыты, но было ужасно жарко. Но Лаура вовсе не потела, пока не увидела в дверях Шинера. Теперь ее рубашка промокла от пота.
На улице дети смеялись и кричали. Они были близко, но ей казалось, что их крики доносились издалека.
Тяжелое ритмичное дыхание Шинера, казалось, становилось все громче и громче и уже заглушало голоса детей. Долгое время никто из них не шевелился и не говорил. Потом он резко повернулся и ушел.
Чувствуя слабость в коленях, Лаура подошла к своей кровати и села на край. Матрас смялся и пружины заскрипели.
Когда ее сердцебиение пришло в норму, она осмотрела комнату с серыми стенами. В четырех ее углах стояли узкие железные кровати, покрытые мягкими покрывалами и скомканными подушками. Возле каждой кровати стояла тумбочка с металлической лампой для чтения. На прибитой вешалке было восемь крючков, два из которых были ее. Кроме этого, в комнате стояли два шкафа, половину одного из которых она заняла. Старые занавески были потертыми и мятыми, они свисали волнами с металлических стержней. Весь дом был старым и обшарпанным, в воздухе стояла неприятная вонь, а Вилли Шинер бродил по комнатам и коридорам, как злорадный дух, ожидающий полнолуния, чтобы начать свои кровавые деяния.
Ночью, после ужина, близняшки Акерсон закрыли дверь комнаты и пригласили Лауру присоединиться к ним на протертый ковер каштанового цвета, где они могли сидеть кружком и секретничать.